Деревенщина в Пекине 4 - Крис Форд

— Подожди, но ведь они официально обещали вернуть деньги всем пострадавшим пользователям?

— Не всем, к сожалению, — лицо вьетнамки заметно мрачнеет. — Сама виновата, что оказалась такой дурой! У меня же два паспорта: служебный, поскольку я была невестой министра, и обычный общегражданский. А я так привыкла размахивать служебным документом и пользоваться привилегиями, что на бирже верифицировалась именно под ним. Я тогда даже не думала, что наши отношения с ним изменятся.

— А служебный паспорт аннулировали после разрыва? — предполагаю я.

— Верно. Наверняка это первое, что этот урод сделал после того, как я от него сбежала! Я даже ни одного официального уведомления об аннулировании не получила! С одной стороны, этот паспорт мне сейчас не особенно нужен — я из Китая никуда уезжать не планирую. Более того, я стану здесь своей, если ты на мне женишься.

От неожиданности такого заявления я давлюсь чаем и забрызгиваю им террасу.

— С другой стороны, — До Тхи Чанг не обращает внимания на мою реакцию, — данные об аннулировании паспорта были немедленно отправлены в реестры Интерпола и всех пограничных служб региона. Информация дошла и до биржи, так что мои тридцать пять тысяч долларов они теперь возвращать отказываются из-за проблем с документами и подтверждением личности.

— Ладно, успокойся. Я на эти деньги никогда не претендовал, так что выдохни и расслабься. Потерянную сумму можешь мысленно делить на два — считай, что потеряла только половину. Бог всё видит, и твоему бывшему этот аннулированный паспорт когда-нибудь в глотке встанет.

За нашим столиком нависает тягостное молчание. Я, как и моя собеседница, погружаюсь в размышления о произошедшем.

— Я пыталась договориться кое с кем через бабушку, чтобы мне временно восстановили паспорт, — наконец признается До Тхи Чанг. — Но оказалось, что восстановить его они технически не могут — только выдать новый. И это будет уже другой номер, другая дата и другое место выдачи. Фактически совершенно новый документ.

— Это понятно, — бормочу я в ответ. — Если паспорт официально объявлен утерянным или признается недействительным государством, обратного пути нет. Международный обмен информацией между странами не предусматривает возможности отозвать заблокированный паспорт. Спросила бы у меня заранее — я бы помог сэкономить ваше с бабушкой время на переговорах.

— Ты был слишком занят делами, да и, честно говоря, я думала, что сама справлюсь с проблемой, — тяжело выдыхает вьетнамка. — Это бы всё равно не изменило главного.

Я достаю из кошелька несколько купюр и кладу на стол, полностью закрывая наш счет в кафе:

— Ладно, пошли отсюда. Поговорим по дороге домой.

* * *

Шагая по вечерней аллее в направлении общежития, освещенной мягким светом фонарей, решаю вернуться к предыдущей теме:

— Если тебя действительно волнует вопрос, почему у нас ничего не произошло в ту ночь, я могу честно тебе объяснить.

— Попробуй.

— Был у меня далеко отсюда хороший товарищ, мы вместе занимались спортом, выступали за сборную провинции.

— Ты не говорил, что занимался спортом, — удивленно моргает глазами До Тхи Чанг.

— А ты об этом и не спрашивала, — отвечаю её же словами. — И была у моего товарища одноклассница. Красивая, но глупая как пробка. Впрочем, это её особенно не портило — она была очень приятным и добрым человеком. Сколько лет с тех пор прошло…

— И много ли лет прошло, мой старый восемнадцатилетний друг? — ехидно ловит меня на противоречии вьетнамка.

Я досадливо щелкаю зубами, поняв, что чуть не проговорился. Не сказать же ей правду о том, что я попаданец — это прямая дорога в психушку.

— Так вот, ему не исполнилось ещё семнадцати лет, когда его девушка-одноклассница неожиданно забеременела, — продолжаю рассказ.

— А как же контрацепция?

— Ты же знаешь, откуда я. Место далёкое и отсталое, народ там весьма своеобразный. В школах полового воспитания не было, родителям тоже не до объяснений. Презервативы в единственной местной аптеке были редким и дефицитным явлением. В общем, в семнадцать лет он официально женился по залету, как говорится.

— Я, конечно, слышала, что у вас на севере всё плохо, но не до такой же степени, — искренне удивляется вьетнамка.

Я пожимаю плечами и продолжаю свой рассказ:

— Через восемнадцать лет у него был взрослый сын, отличная жена — она, кстати, поумнела с годами. Суть истории в чём: в свои семнадцать лет он категорически не хотел ни жениться, ни заводить ребенка, но его отец — здоровенный сталевар — был лучшим другом отца той одноклассницы. Так что он быстро прижал своего сына к стене, поскольку нравы тогда были патриархальные. Товарищ с грозным отцом спорить не решился — тот запросто мог кулаком стену пробить, если она была в один кирпич.

— Лян Вэй, если бы мы не жили с тобой в одной комнате и не спали под одним одеялом, я бы решила, что ты сошёл с ума, — приподнимает бровь вьетнамка. — Какие восемнадцать лет? Ты вообще о чем говоришь? Как ты в свои нынешние годы мог прожить целых сорок лет?

— Слушай молча, женщина, и не задавай лишних вопросов.

— Ладно, обещаю, что сделаю правильные выводы из твоего рассказа, — устало прикрывает глаза ладонью До Тхи Чанг. — Только давай сразу перейдем к сути. Я заранее с тобой соглашусь, что бы ты ни сказал. Какая мораль?

— В семнадцать лет он женился по залету, а потом неожиданно оказалось, что у них друг к другу любовь, — продолжаю я. — В тридцать шесть лет он развелся, но оставил ей дом, продолжал полностью обеспечивать детей. Она, кстати, больше замуж так и не вышла, а он взял себе молодую жену — прости за прозу жизни. В итоге получилось что-то вроде исламской семьи.

— Если не ошибаюсь, на такой образ жизни нужны большие деньги, чтобы обеспечивать двух женщин одинаковыми условиями, — замечает До Тхи Чанг.

— Денег ему хватало. Первая жена жила в большом доме, а вторая — в другом, не менее комфортном. Время он старался проводить с ними примерно одинаковое, справедливо деля внимание. Из-за брака и ребенка он был вынужден рано начать двигаться по жизни. В двадцать два года открыл вместе с несколькими товарищами собственный магазин, сравнимый по масштабам с супермаркетом, который вы сейчас строите. Только если у твоего партнера есть мозги, ресурсы и полезные связи, то у моего товарища тогда были только рабочие руки и немного стартовых денег. Они даже фундамент сами заливали, экономя на рабочих.

— И к чему ты ведешь этой длинной историей? — нетерпеливо спрашивает До Тхи Чанг.

— А к тому, что для меня