Моя попытка прожить жизнь Бессмертного Даоса VII - Ваня Мордорский

А потом я почувствовал, как меня набирают в емкость, ограничивая меня, делая меня беспомощным и зажатым, а потом возникает огонь. Еще одна триграмма, которая превращает меня в что-то другое. Я меняюсь. Я взмываю ввысь, становлюсь частью облака, а потом я ощущаю, как становлюсь Небом… Бесконечным… Безграничным. Чистым пространством, которое вмещает в себя всё.

А потом я падал на землю. И становился ею.

Я увидел, ощутил себя землей. Во мне были тела погибших Праведников. Я ощутил их своими детьми. Они вышли из меня и…они вернулись ко мне, но лишь затем, чтобы стать сжатой пружиной, новым пробуждением. Это был не конец, но новое начало.

А потом я ощутил всё это вместе, и это было словно вспышка сверхновой.

Храм…я сидел в нем и созерцал Триграммы, сияющие вокруг меня. Вот только не было разницы между созерцанием Триграмм в храме, и созерцанием мира снаружи. Всё было храмом. Камень, дерево, поток, ветер, огонь, небо — всё было проявлением этих восьми сил, восьми Триграмм. Всё вокруг меня было вечным танцем Инь-Ян.

Я ощущал тысячи и тысячи мелких смертей. Я видел как Ци покидает мелких насекомых, животных и возвращается в великий круговорот Тайцзи. Смерть была не противоположностью жизни, а ее неизбежным продолжением.

Сразу после этого я погрузился в странное состояние спрессованности времени. Время потеряло свою линейность.

Я чувствовал тех, кто сидел тут до меня. Каждого. Тепло их тел. Беспокойство их мыслей. В этом же месте. Они не ушли, они стали частью Уцзи — Беспредельного, как годичные кольца дерева.

Я не сидел в одиночестве. Мы были все вместе.

Исчезла грань между моим дыханием и шелестом листьев, дуновением ветерка и журчанием ручья. Мое сердцебиение было ритмом жизни, текущей вокруг.

Я больше не медитировал.

Я — осознавал.

Не было Восьми Триграмм. Они не Восемь, они — одна сила, проявляющаяся по-разному. Как одна рука, которая то сжимается в кулак, то раскрывается в ладонь.

Инь-Ян не две вещи — это одно движение. Вдох уже содержит в себе выдох. Свет существует только потому, что есть тьма. В самой сердцевине покоя — движение. В самой сердцевине движения — покой. Нет борьбы. Есть танец.

И все это сейчас было во мне одновременно. Я всё осознавал и видел одномоментно.

Я открыл глаза.

Ничего не изменилось. На полу были следы от моих рук и ног. Вон лежит капля янтарного меда памяти, и рядом упало еще две.

И тем не менее изменилось всё.

Я буквально ощущал, что могу управлять той огромной триграммой-цветником. Ее энергия была мне подвластна, как если бы я находился в комнате управления.

— Я понял…

То, чего не могли молодые Праведники, но могли те, кто были до них, могли те, кто построил это место. Они могли управлять всем этим. Этот храм помогал им. Он поддерживал их защиту до сих пор. Но если бы они умели управлять этим объемом Ци, они могли бы вырваться, они могли бы обрушить всю эту Ци на врагов. Они бы выжили.

Но им не хватило понимания и осознания, чтобы управлять храмом.

Я поднял руку — и над ней зависли Триграммы. Я не прикладывал усилий. Я просто захотел. Именно так это и должно быть, когда есть понимание.

Этот храм не мог научить, он мог показать. Показать ту полноту реальности, которую человек сам не мог осознать и объять. Потому что на короткие мгновения ты переставал быть человеком. Ты просто был.

Я смотрел на вращающуюся в руке Триграмму и теперь понимал, о чем говорил Ли Бо. Каждая Триграмма — символ понимания. И если ты ее понимаешь, ты никогда не будешь ее рисовать и создавать просто как «черточки», которые нужно правильно нарисовать. Потому что триграммы — это не про «черточки», это про жизнь.

Я посмотрел на пол. Это место было создано, чтобы ученики могли объять необъятное, прикоснуться к реальности в ее самых различных проявлениях. Вот только можно тысячу раз садиться на это место и не «осознать» увиденного, а можно сделать это сразу. Как я. Просто потому, что я был готов. Черепаха, белка, долина Памяти, даже встреча с Лянгом, с гусем-драконом — всё это создало предпосылки для подобного интуитивного понимания. И пусть даже у них было свое понимание, которое возможно не подходило мне, пинок в нужную сторону они мне дали.

Это сейчас осознал, что понимание вообще не зависит от ступени развития, оно просто либо есть, либо его нет. Как это мне поможет в дальнейшем? — Пока не знаю. Но это важно. Встреть я тут врагов, я бы мог, в случае чего, обрушить на них ту Ци, которая все еще осталась в телах, в костях лежащих тут Праведников и которая была на территории храма. Вот только…став на пару мгновений частью этого места, я бы теперь никогда подобного не сделал, потому что это бы нарушило уход их тел. Их тела должны сами исчезнуть в земле, стать новыми растениями, животными, как это и происходило сейчас, дать жизнь другим. Вытянуть из них Ци, — значит нанести Поднебесной очередную рану. А разве их мало на ее теле?

Триграммы были словно послушные четки. По моему желанию они разлетелись в стороны, а потом собрались обратно. При этом внутри все равно сохранялся идеальный круг. И это было настолько легко, что даже не верилось. Я вспомнил как тяжело мне давались Триграммы еще недавно. Да что там говорить, даже сегодня ночью помогать лисам было тяжело, а теперь…теперь же я был уверен, что мне было бы легко в такой же ситуации.

Едва я очутился снаружи храма, как связь с храмом, территориями и Триграммами-цветниками оборвалась.

Значит, всё как я и думал: только внутри храма можно провернуть подобное управление этим местом. Я задумался…а может я не прав? Может могла та Просветленная управлять этим местом? С чего я решил, что я такой особенный? Может она как и я поняла, что использовать эту Ци нельзя?

Увы, в тех воспоминаниях, которые я видел, ответов на эти вопросы не было. Да и важно ли это? Могла или не могла, решилась или не решилась — всё это не имеет значения, потому что все