Как я стал хозяином странного замка в другом мире. Книга 8 - Сергей Алексеевич Евтушенко
Мне понадобилось секунды три, чтобы взвесить «за» и «против». С одной стороны, Гвендид предупреждала, что голову великого мага следовало находить в последнюю… точнее, предпоследнюю очередь, непосредственно перед сердцем. Более того, она советовала «хранить голову отдельно», чтобы не пришлось пользоваться кляпом. Волшебница была исключительно низкого мнения о «бездушном» состоянии своего младшего брата.
С другой стороны, дареному коню в зубы не смотрят — и уж тем более дарёной голове. Ничто не мешало Мерлину врать с три короба, но и на Гвендид распространялось то же самое правило. Выяснять, кто на самом деле пытается меня обмануть, уж точно можно без иссохших на хвосте, а требования Мерлина звучали вполне адекватно.
— По рукам, — ляпнул я, и только потом сообразил, как это прозвучало.
Впрочем, великий маг не обиделся — только коротко хохотнул в ответ.
— Нет, владыка ночи, по рукам мы ударим только когда ты найдёшь мне хотя бы одну. А сейчас — захвати с собой два ларчика из вон того тёмного угла. Открывать не обязательно, но на будущее пригодятся, даю слово. И палец мой тоже не забудь.
Мы уходили настолько быстро, насколько быстро мог двигаться столь разношёрстый отряд. У меня, скажем так, имелся некоторый опыт переноски древних магов в компактном состоянии, но зеркало с Арчибальдом занимало куда меньше места. В итоге голову Мерлина с великой осторожностью нёс в левой руке Мордред — и оба они оказались довольны данным решением.
Говорил ли правду волшебник насчёт своей души или нет, неясно, но проводником он оказался грамотным. В обычных обстоятельствах я бы положился на поисковый амулет, либо потратил время на разведку, сейчас — просто следовал коротким и чётким указаниям. Мы бежали, сворачивали, пригибались и протискивались, открывали и выбивали двери, частично расчищали завалы, углубляясь в лабиринт коридоров и тоннелей. Быстро стало понятно, что подземная часть банка была связана со множеством соседних зданий и структур. Как вскользь заметил Мерлин — для спасения жителей в случае катастрофы, затрагивающей поверхность. Сегодня же катастрофой стали сами жители — точнее, то, что от них осталось.
Но что хуже всего — они не отставали.
— Что им вообще от нас надо? — мрачно вопросил я, когда откуда-то из-за спины нас настигла очередная волна хриплого рёва. — Мясо? Мозги?
В классических произведениях про зомби живые мертвецы зачастую управлялись паразитами — растениями или грибами, пытающимися размножиться за счёт человечества. Теоретически, местные иссохшие могли распространять проклятье нежити, но они атаковали даже своих сородичей, сброшенных с верхних уровней, не говоря уж о Мордреде.
— Направо, — скомандовал Мерлин, — Дальше до конца коридора и вверх по лестнице на один пролёт… Им не нужна плоть или кровь, их терзает иная жажда.
Я вообще не ожидал, что на мой вопрос последует какой-то ответ, но маг продолжал — тем же резким, отрывистым тоном, каким и отдавал указания по направлению бега.
— Те, кто лишился разума и души из-за старого проклятия, чуют то, что давно потеряли. Встревоженные, они алкают возможность жизни, что ещё едва теплится в обитателях Авалона. Со временем жажда приглушается, позволяет погрузиться в сон, но сейчас что-то подстёгивает их, гонит на охоту. В таком состоянии проклятые мертвецы становятся сильнее, и даже могут менять форму, дабы настигнуть добычу.
«Что-то» не только подстёгивало орду, оно разбудило её в первую очередь. А точнее, кто-то — наблюдавший за нами со стороны, а затем отдавший команду на сброс несчастных горожан Камелота с верхних уровней. Двери банка были неплохо укреплены, но мертвецам понадобилось не больше часа, чтобы проломиться внутрь. А сейчас — судя по нарастающему вою — орда сокращала расстояние с упорством, достойным лучшего применения. Иссохшие из Полуночи не могли и мечтать о такой эффективности, даже если бы собрались со всего замка и объединились для общей цели.
Значение слов Мерлина о том, что наши преследователи могут «менять форму» дошло до меня лишь спустя несколько минут — когда мы добрались до относительно ровного и широкого тоннеля, уходящего наверх под едва заметным наклоном. Похоже, что это был финальный участок перед выходом наружу — от которого оставалось совсем недалеко до ближайшей большой башни. Мы ускорили темп, но на полдороги нас нагнал новый звук — нарастающий шорох и стук из темноты позади. Возможно, лучшей стратегией было продолжать бег, не оглядываясь, но я не мог подставить под удар своих спутников.
Я обернулся, не ожидая ничего хорошего — и увиденное подтвердило мои ожидания.
То, что гналось за нами, больше не могло считаться толпой или даже ордой, состоящей из отдельных мертвецов. Они слиплись, сплавились воедино, образуя тварь, сильнее всего напоминающую страшилище из шахты города Пепла. Там, где Бертрам фон Харген проводил смелые эксперименты с собственной формулой проклятья нежити, и её воздействию на ничего не подозревающих людей. Беспорядочно торчащие из боков конечности толкали вперёд невообразимо ужасную тушу, занимающую почти всё пространство тоннеля, сверху донизу. Спереди скалилось зубами-рёбрами подобие безглазой головы с широко разверстой пастью. Только вот драконов мы на этот раз с собой не захватили.
Отряд прибавил ходу — но и без дополнительных расчётов стало ясно, что оно настигнет нас задолго до выхода.
Я не стал задаваться вопросами, в духе, как эта махина смогла прорваться через самые узкие участки лабиринта, или как она умудрялась развивать столь бешеную скорость при солидной массе. Анализировать природу амальгамы, порождённой проклятьем нежити, лучше на приличном расстоянии от объекта изучения.
— Бегом к башне! — крикнул я, заметив, что мои спутники слегка замедлились в темп со мной. — Я догоню!
Слегка притормозив и пропуская вперёд основной отряд, я развернулся, высаживая в подобие башки пули Райнигуна, одну за другой. Моё фамильное оружие посредственно работало против чудовищ, состоящих из отдельных «компонентов» — и всё же, оно работало. Каждое попадание вырывало солидный кусок из тела амальгамы, заставляя если не остановиться, то хотя бы замедлиться. Десятки слившихся воедино иссохших тел сгорали без пламени и дыма, оставляя после себя лишь чёрный прах.
Я не считал патроны — и лишь когда вместо очередного выстрела раздался сухой щелчок, перебросил револьвер в левую руку и потянулся за патронташем. Время застыло, и это был подходящий момент, чтобы подумать над дальнейшей тактикой. Вместо этого я перезарядил своё
