Барин-Шабарин 9 (СИ) - Старый Денис
— Сигнал будет, — сказал я. — Клэйборну дали наживку, от которой он не сможет отказаться. Шанс на сокрушительную победу и на то, что ему простят его прошлое. Как всякий английский пират, он хочет кончить дни пэром и джентльменом. И потому — пойдет на все.
— А «Святая Мария»? — спросила она.
— А «Святая Мария», — я взглянул на карту, на тонкую, едва заметную ниточку пролива Принца Уэльского, — … у Иволгина есть Орлов. Если кто и вытянет их из этой ледяной трясины, так это он. Наша задача — дать им этот шанс. Мы не знаем, где сейчас «Ворон», возможно развязка уже близка, но, как это ни цинично звучит — Иволгин свою миссию уже выполнил…
— Что вы хотите этим сказать, ваше сиятельство?
— Не важно. Усильте наблюдение за Фитингофом. Он нам еще пригодится. Чтобы вывести на чистую воду всех его пауков в банках Лондона. И… — я подошел к столу, взял перо, — … передайте в ИИПНТ Константинову: «Гром» подтвержден. Пусть готовит «Особые Посылки» для адресатов в ключевых портах. На случай, если лондонские господа решат, что дипломатического скандала им мало. Пусть знают, что ответ будет… не дипломатичным.
* * *Пароход «Персеверанс», выкрашенный в практичный, сливающийся со льдами серо-белый цвет, врезался в паковый лед к западу от Баффиновой Земли. Его паровые лебедки с глухим скрежетом ворочали льдины, прокладывая путь на север, к заветному устью реки Маккензи. На борту царила атмосфера, которую сложно было назвать здоровой. Напряжение висело густым туманом, смешиваясь с запахом угольной гари, пота и дешевого рома.
Капитан Артур Клэйборн, лицо которого, изборожденное морщинами и шрамами от обморожений, напоминало старую карту опасных земель, стоял на мостике. Его взгляд был прикован не к ледяному панцирю, а к фигуре человека у левого борта. Человека, которого он знал, как Джеймса Макферсона.
— Старый пес, — пробормотал Клэйборн, обращаясь к своему первому помощнику, мрачному шотландцу Морроу. — Макферсон… Мы с ним ловили китов у Шпицбергена лет пять назад. Хитрый, как лиса. Выжил там, где другие сложили косточки. Но этот… — капитан кивнул в сторону бородатого мужчины в потертой меховой парке, оживленно беседовавшего с группой матросов у пароходной трубы, — этот Макферсон слишком… скользкий. Слишком много знает о русских порядках на Аляске. И слишком вовремя объявился в Галифаксе, когда мы искали толмача и знатока Русской Америки.
Морроу хмыкнул:
— Подозрительно, сэр, но бумаги в порядке. И рекомендация от старины Дункана… хоть он и помер прошлой зимой, проверить не у кого. А нам без человека, говорящего по-русски и знающего здешние воды, как без рук. Особенно если придется… взаимодействовать с местным русским начальством или старателями.
— Взаимодействовать, — усмехнулся Клэйборн. Он ни с кем не собирался взаимодействовать. Его задание было четким: дойти до устья реки Маккензи, взять пробы, доказать скудость золотоносных песков, дискредитировать Россию и вернуться с триумфом. Любое «взаимодействие» могло быть только враждебным. — Следи за ним, Морроу. Особенно когда он точит лясы с командой. Что-то уж слишком по свойски этот Макферсон балакает с матросиками и пассажирами, как будто масло льет в воду.
Морроу не ошибался. «Джеймс Макферсон», он же Денис Иванович Шахов, он же «Тень», мастерски вжился в роль. Его легенда была безупречна. Старый китобой, однажды потерпевший кораблекрушение и несколько лет проживший среди русских промысловиков на Аляске, знающий их нравы и язык.
Он был грубоват, пах табаком и тюленьим жиром, смеялся громко и пил ром, как все. И никому не следовало знать, что под этой маской работает острый, холодный ум. Именно сейчас «Макферсон» вел свою тонкую игру. Он стоял в кругу матросов и специалистов — геолога доктора Элсворта и минералога мистера Фока, размахивая потрепанной книгой.
— Вот, глядите, парни! — его голос, с легким шотландским акцентом, поставленным годами тренировок, звучал убедительно. — Сам Александр Маккензи писал! «Земли по берегам реки изобилуют признаками минерального богатства… Мне показывали желтый металл, похожий на золото, найденный в песке…» — он шлепнул ладонью по странице. — И что эти штукари из Лондона? Гонят нас, как дураков, на самый север, в гиблое место! Говорят, мол, золото там, в устье Маккензи, нет! А сами? — он понизил голос до конспиративного шепота, и люди невольно наклонились. — Ведь они скрывают, что русские завезли лучших старателей и геологов, но не на север, а сюда! — он ткнул пальцем в, напечатанную в книге, карту, чуть южнее места предполагаемой высадки, в район русско-британских спорных территорий. — В долины у этих самых гор! Я сам слышал, как один пьяный приказчик в Ново-Архангельске хвастался — доставили три шхуны народу со оружием, порохом и инструментами для промывки золотоносного песка! И нашли! Ох, и нашли, ребята! Самородки с кулак! А нам подсовывают сказки про холодную, бесплодную пустыню!
Доктор Элсворт, человек науки, поерзал.
— Но… но мы же должны проверить устье реки Маккензи! Наш долг перед Королевским обществом и Комитетом…
— Долг? — фыркнул «Макферсон». — А кто вам заплатит, доктор, если вы привезете ведро мерзлого ила и скажете: «Золота нет»? Вы рассчитываете на жалованье? Смешно! А вот если мы… — он обвел взглядом слушателей, — если мы, пока капитан спит или льды считает, махнем на денек— другой вот сюда? — Он шлепнул ладонью по карте. — Песочек промоем, отыщем то, что русские скрывают. Да если даже горсть настоящего золота привезем — и то мы уже герои. Тот же Комитет нам за наши старания золотыми гинеями щедро отвалит! Всем хватит! Всем!
Слова падали на благодатную почву. Никто и не замечал, что «китобой» сам себе противоречит. Месяцы тяжелого плавания во льдах, страх, холод, скука — все это разъедало дисциплину. А тут — близкий мираж богатства, подкрепленный «авторитетом» бывалого человека и цитатами из книги. И главное — ненависть к русским, которые «обманывают» и «присваивают все самое лучшее». Алчность и обида — гремучая смесь.
— Капитан не пустит, — мрачно пробормотал старший рулевой.
— А ему знать не обязательно! — тут же парировал «Тень». — Скажем, льды отрезали, шлюпку понесло… ну, что там бывает! Главное — результат! Кто потом попрекнет, когда гинеи в кармане зазвенят?
Клэйборн, наблюдавший с мостика за этой сценой, чувствовал, как под ногами «Персеверанса» начинает шевелиться не только лед, но и что-то более опасное — глухое брожение. Он видел, как его люди, еще вчера покорные, теперь смотрят на юг с лихорадочным блеском в глазах, перешептываются, бросают украдкой взгляды на капитана. И в центре этого нарастающего недовольства — гладкий, как моржовый клык, Макферсон.
— Морроу, — голос Клэйборна был тихим, но ледяным. — Прикажи Макферсону явиться ко мне. Сейчас же. В каюту.
— Есть, сэр.
* * *Карета остановилась у неприметного, но внушительного здания на Васильевском острове, за которым угадывались крыши десятков строений. Вывеска гласила: «Императорский Институт Прикладных Наук и Технологий». Здесь, вдали от парадных фасадов и светских салонов, ковалось оружие иного рода — оружие будущего. Оружие, основанное на научной и технической мысли.
Меня встретил сам директор, статский советник Озеров. Его энтузиазм был заразителен, но сегодня я чувствовал особую ответственность этого своего визита. После успешного раздувания «золотого призрака» и вступления в невидимую схватку с Комитетом по русским делам, я понимал, что англичане не сдадутся. И будут готовы на любую пакость. Так что нужно уметь дать им ответ не просто сильный, а сокрушительный, невиданный. Лишь разработки ИИПНТ могли дать мне нужные козыри.
— Алексей Петрович, несказанно рады! — Озеров засеменил рядом. — Сегодня у нас поистине знаменательный день! Идемте, идемте, я вам все покажу!
Первая лаборатория встретила нас гудением, похожим на жужжание гигантского шмеля, и резким запахом озона. В центре стоял агрегат, похожий на неуклюжий железный шкаф с массой медных катушек и искрящих контактов. Молодой инженер что-то подкручивал в нем блестящими от масла пальцами.
