Товарищ "Чума"#11 - lanpirot
Корабль плыл сквозь туман, и странное чувство наполняло воздух — будто сама смерть в этом мрачном мире мертвых, изначально лишённом любых надежд, на миг отступила, уступив место чему-то новому. Даже мёртвые матросы это почувствовали, забормотав что-то одобрительное, вместо привычного «часть команды, часть корабля».
— Даже они тебя поддерживают, — заметил Черномор, кивая в сторону команды. — Видишь? Даже мертвецы верят в нас!
Глория покачала головой, но в уголках её губ дрожала улыбка:
— Ты невозможен…
— Зато незабываем!
— Ты предлагаешь мне стать твоей… как бы это назвать? — задумалась ведьма. — О! Пиратской королевой?
Туман вокруг Нагльфара заиграл новыми оттенками, переливаясь изумрудными и серебристыми всполохами, будто сам корабль вдохнул в него жизнь. Черномор, не отпуская руки Глории, легонько притянул её к себе.
— Пиратской королевой? — повторил он, и в его глазах вспыхнул озорной огонёк. — Нет, красавица. Я предлагаю тебе нечто большее.
— Например? — Глория приподняла бровь, но её пальцы уже бессознательно сжали его ладонь чуть крепче.
— Например… стать моей вечной попутчицей. Моим проклятием и моим спасением. Моей единственной и ненаглядной ведьмой.
Она рассмеялась, и на этот раз смех её был лёгким, как морской бриз.
— Ты всё ещё надеешься, что я скажу «да»?
— Я надеюсь на многое, — Черномор провёл пальцем по её запястью, и на мгновение между ними проскочила настоящая искра магии. — Но главное — что ты уже не говоришь «нет».
Глория замолчала, глядя вдаль, где туман расступался перед Нагльфаром, открывая бескрайние просторы потустороннего мира. Пусть, это и мир мертвых, но он тоже весьма велик и, возможно, для них тоже найдётся уютное местечко, где корабль мертвецов вполне может встать на стоянку.
— Ты прав, — наконец прошептала она. — Я не говорю «нет».
Черномор улыбнулся — широко, без привычной едкой усмешки, а так, словно после долгих лет скитаний наконец нашёл то, что искал.
— Тогда держись крепче, моя ведьма.
Он резко повернул штурвал, и Нагльфар рванул вперёд, рассекая туман, как луч света — тьму. Паруса наполнились ветром, зелёные огни вспыхнули ярче, а мертвецы на палубе зашумели одобрительно — даже их пустые глазницы, казалось, светились странной теплотой.
Глория, чувствуя, как ветер врывается в лёгкие, как палуба дрожит под ногами, вдруг поняла: она не просто обрела тело. Она обрела «путь». И, шагнув ближе к Черномору, ведьма прошептала ему на ухо лишь одну фразу, от которой даже у него перехватило дыхание:
— Вперед, милый!
Корабль мёртвых нырнул в пучину тумана, унося их туда, где не было ни конца, ни начала — только бесконечность и два сердца, бьющихся в унисон. А может, это просто стучали каблуки Черномора по палубе Нагльфара… Но кто теперь это разберёт?
Я смотрел вслед исчезающего в тумане корабля из утлой лодки Харона, радуясь тому, что у моих друзей появилась хоть какая-то надежда на будущее. Пусть и в мире мертвых, среди неприкаянных душ, чудовищ и кающихся грешников, но настоящая надежда! А это — многое значит…
Пока они занимались собой я постарался как можно незаметнее спустить лодку на стоячие воды Стигийского болота. Конечно, проделав всё это с помощью магии, которая вдруг появилась у меня, вместе с обретением Черномором тела и своей бороды.
Как оказалось, наша с ним связь не исчезла даже после его смерти и продолжала работать. Но, по возвращении домой, я собирался её разорвать — Черномор оказался отличным другом и верным боевым товарищем, заслужившим своё право быть свободным… Жаль, только, что произошло это после его смерти.
Нагльфар наконец полностью исчез из поля моего зрения. Я поудобнее устроился в лодке, взмахнул веслом и…
Очнулся распластанным на холодном камне родового святилища. Надо мной обеспокоенно склонились Вольга Богданович и отец Евлампий. Огонь на алтаре был погашен, воздух — лишен смердящих миазмов Стигийского болота, и вода, заливающая храм, исчезла.
— Кажись, очнулся, — хрипло сказал дед. — Ну, слава духам-хранителем — уберегли… Выжить живому в мире мёртвых сложно, если вообще возможно…
— Да выжил я, дед, выжил, — произнес я, пытаясь подняться на подрагивающие ноги. Но пока это не очень получалось. — Почему я вернулся?
— Так обещанная Харону ночь — минула! — с радостью сообщил мне дедуля. — Только-только петухи пропели.
— Что с тобой было? — спросил отец Евлампий, дрожащими руками крестя меня по привычке. Я ничего не сказал, хотя крёстное знамение — это не то, в чем я сейчас нуждался. — Мы боялись, что ты не вернёшься… — честно признался священник.
Я не стал пробовать подняться, а попросту сполз по алтарю на пол, и сел, используя его как спинку. Голова кружилась. В ушах — шум, как от мощного прибоя. Оказывается, переход из мира мертвых в мир живых основательно бьёт по здоровью.
— Я был… на болоте… — прошептал я. — Стигийском болоте. — Я видел их души… Глории и Черномора… Разговаривал с ними…
— А Афанасий? — спросил дед.
— Его души не было в мире мёртвых.
Отец Евлампий перекрестился:
— Господи, сохрани…
— Что они сказали? — нахмурился дед, словно предчувствуя что-то не очень хорошее.
— Они погибли, будучи уже лишёнными свих даров…
Глава 8
Дед с отцом Евлампием помогли мне подняться, и мы вместе вышли на свежий воздух. После жуткой вони Стигийского болота свежесть утреннего воздуха Пескоройки была просто необычайной. Я вдохнул его полной грудью — и почувствовал, как живое тепло возвращается в мое тело.
Каждый вдох был как глоток чистейшей родниковой воды после долгой жажды. Лёгкие, ещё несколько минут назад наполненные смрадом гниющих болот потустороннего мира мёртвых, теперь жадно вбирали прохладный утренний воздух, приятно пахнущий хвоей и опавшими листьями.
Я огляделся — серое утреннее небо на востоке уже розовело от первых солнечных лучей, деревья слегка покачивались от свежего осеннего ветра… Здесь всё было так, как должно было быть — живое и настоящее, в отличие от иллюзорности мира мертвецов.
— Ты бледный, как сама смерть, — буркнул дед, но в его голосе сквозила не грубость, а самая настоящая забота. — И борода у тебя… седая… И когда только успела отрасти? Похоже, что ты за одну ночь стал старше на лет на двадцать!
Я коснулся лица — и действительно почувствовал под
