Индульгенция 5. Без права на ненависть - Тимур Машуков
— Ой, прости, — она щелкнула пальцами и все вернулось в норму.
Я даже заорать не успел, потому как вырубился от вспышки боли. Но тут же пришел в себя от укола сосульки в зад. Я покушения на него не терплю в любом состоянии.
— Пока ты меня выдержать не сможешь. Хотя с аватаром вполне справился.
— С аватаром? — непонимающе моргнул я.
— Ну, было дело, я как-то навестила тебя ночью. Ничего так, понравилось.
— А-а-а-а, так это была ты⁈ — вспомнил я незнакомку, которую не зафиксировала ни одна камера. Я даже подумал тогда, что мне это приснилось.
— А кто же еще? — усмехнулась она. — Уж точно не Лада. Эта бы тебя до смерти затрахала, а потом бы еще и жениться заставила — она у нас дома, очень любящая семью и детишек. И желательно не меньше пяти.
— Звучит неплохо.
— Ага. И крайне ревнивая, даже через аватара.
— Не. Так-то я детей люблю, но не в таких количествах. И вообще, я еще слишком молод для свадьбы.
— Я так и думала. Но мы отвлеклись. Так что скажешь?
— Прекраснейшая, пойми меня правильно. Я очень рад, что ты обратила на меня свой взор и хочешь помочь. И я вижу твою выгоду, но увы, совсем не вижу своей. Метки? Так я уже привык жить так, как живу. Пустоши? Да и пусть стоят, они кушать особо не просят. А если из них чего вырывается, так армия бдит. Да и ресурсы там всякие полезные добывают. Поэтому вот вообще не вижу смысла что-то менять.
— Торгуешься, да? — ее глаза чуть прищурились. — Впрочем, если бы ты сразу согласился, я бы заподозрила подвох. А так… Чего же ты хочешь?
— Желание хочу. Одно. Любое. Которое ты сможешь выполнить, не понеся урона чести и достоинству. И защиту от гнева богов. Абсолютную. Ну, и напоследок — клятву кровью, что когда ты меня убьешь, то сразу воскресишь, без всяких привязок, и я при этом ничего не потеряю из того, что имею, и не приобрету ничего нового в виде каких-либо привязок или ограничений. Никаких закладок, лишних меток и возможности влиять на мою судьбу.
— Ты слишком многого просишь!
— Так и отдаю немало. Все, включая свою жизнь, при этом осознавая риски. Умирать, знаете ли, не очень приятно.
— Хорошо, — что-то прикинула она. — Но и у меня тогда будет условие. Ты останешься тут, пройдешь мои Лабиринты Холода и Пещеры Страданий. Искупаешься в Ледяной Купели и, переродившись в ней, добровольно примешь мое покровительство. Согласна даже поделить тебя с Переругом. Ну, и про Пустоши — большую часть энергии за их закрытие получу я. Со своей же стороны я сделаю все, чтобы ты там выжил.
— Принимается, Прекраснейшая. Но что с моими спутниками?
— Побудут пока тут, — пожала она плечами. — Не забывай, время в Нави течет иначе. Для них и для живущих в Яви пройдет миг, а для тебя вечность. Пока ты не выровняешь свой источник, не обретешь истинную власть над магией, ты отсюда не выйдешь. Слишком много в тебе скопилось света — дисбаланс нам не нужен. Так что?
— Делай, и будь что будет, — кивнул я. — Устал уже от всего этого. Мое тело и мой дух в твоей власти.
— Хороший выбор, мальчик. Я довольна, — мурлыкнула она, вставая. — А теперь… Теперь ты познаешь настоящую боль.
— Что?.. — только и успел сказать я, как тончайшая нить льда вонзилась в мое сердце, разрывая его на мелкие части.
Посмотрев на нее с легким укором, я погрузился во тьму…
* * *
Холодный воздух Тронного Зала сгустился, как лед перед ударом. Я ощутила их приближение еще до того, как черный оникс врат задрожал от напора божественного гнева. Пришли. Как стая голодных псов, почуявших, что добыча вырвалась из зубов. Я не встала с трона, высеченного из вековечного льда Вечной Ночи. Пусть видят — Царица Мертвых не выходит встречать гостей. Гости приходят к ней.
Первым ворвался Сварог. Владыка Небесного Огня, Кузнец Миров. Его пламенеющая борода метала искры, оставляющие подпалины на каменном полу. Воздух загудел от жара его ярости. Он грохотал так, что тряслись стены.
— Морана! Как ты посмела стереть мою метку с души избранного⁈ Та, что копается в прахе, посягнула на мою волю?!!! Он был моим Молотом! Моим орудием в грядущей битве! — глаза его пылали ослепительными солнцами, готовыми испепелить мой дворец, мой покой, меня.
За ним, как тень, вплыл Переруг. Бог-покровитель рода Раздоровых, мелкий злобный интриган. Его сухое, как пергамент, лицо искажала гримаса бессильной злобы. Он не ревел, он шипел, обходя Сварога стороной, будто опасаясь его жара:
— Клятвопреступница! Я вдохнул в Видара искру его рода! Направлял его гнев, его ярость! Он — плоть от плоти Раздоровых, моя плоть! Ты украла мое право! Где моя доля в его судьбе теперь⁈ Где⁈
И за ними — шум, гам, вспышки чуждых энергий. Полудюжина мелких божков, духов-покровителей, сущностей-паразитов, что цеплялись к душе Видара, как пиявки, высасывая его силу, направляя по своим мелким тропкам. Теперь они визжали, грозили, требовали восстановить их «законные» права. Их жалкий гнев был фонариком против пламени Сварога, но шума от них было не меньше.
Я слушала. Мои пальцы, холодные, как лунный камень, лежали на подлокотниках трона. Ни один мускул не дрогнул на лице. Их слова бились о тишину Зала, как птицы о стекло — шумно, бесполезно, обреченно. Их гнев? Детские капризы. Угрозы войной? Смешно. Пусть попробуют развязать войну в моем царстве. Вечный Покой поглотит их шумные амбиции, как болото — камешки.
— Довольно. — мое слово не было криком. Оно было тише шепота умирающего. Но оно разрезало гам, как лезвие тончайший шелк. Воздух звенел от внезапной тишины. Даже пламя Сварога на миг притухло. — Ваше присутствие оскверняет мой покой. Ваши претензии — пыль
