Штурм бездны: Океан - Дмитрий Валентинович Янковский
Я поднялся и достал пару картриджей из встроенного в кухонный блок холодильника. Пока я с этим возился, Чернуха раскинула руки, совершенно не стесняясь своей наготы. Я присел на край кровати и протянул ей предварительно открытый картридж.
– Отлично, – сказала она, глотнув. – Самое то.
Я тоже выпил пару глотков.
– Я и мечтать не могла, что смогу по-настоящему быть с тобой, – неожиданно призналась Чернуха. – Но я ничего так не хотела, как этого. В поселении ты меня даже не замечал. Я была очень рада примкнуть к команде Хая, потому что это означало быть рядом с тобой. Пусть ты с Чайкой, не важно. Просто быть рядом, иногда поболтать, вместе уходить в глубину… И вдруг такое счастье. Знаешь, я тогда, у карьера, считала лучшими днями жизни те отпущенные нам три дня. Я была уверена, что на этом все закончится, что ты останешься с Чайкой, будешь пытаться ее спасти от реликта. И вдруг вот так. Мне даже не очень важно, как ты ко мне относишься. Я настолько счастлива, что мне наплевать.
– Я не хочу с тобой уходить в глубину, – честно ответил я, садясь на край кровати. – Я хочу прожить с тобой жизнь в домике на берегу океана, освобожденного от биотехов, чтобы ты родила нам ребенка, хочу ловить для вас рыбу с катера, помогать тебе по хозяйству, чему-то учить ребенка, состариться вместе с тобой и умереть в один день.
Она зажмурилась, крепко-крепко, и прижалась щекой к моему плечу. Я допил «лимонад», поставил картридж на пол, мы улеглись, обнялись, и почти сразу уснули.
Наутро меня разбудил вызов дверного сигнала. Я соскользнул с кровати, натянул штаны, поцеловал Чернуху в шею за ухом, она заворочалась, и я прикрыл ее простыней. Глянув на экран я разглядел, как за дверью топчется Чучундра и открыл ему.
– Слушай, – начал он. – Если не хочешь кормить свою Джульетту концентратами из водорослей, надо наловить рыбы к завтраку. Предлагаю поохотиться с легкими карабинами.
– Ты серьезно? – удивился я. – При попадании гарпуна в рыбу, от нее голова и хвост останется.
– Фиги с две. Я на сонаре видел очень крупных рыбин. Под карабин – самое то.
Я сразу понял, что Чундра врет. Причем врет так, чтобы я точно распознал его вранье. Потому что датчик сонара сдох, замены ему у нас не было, и ничего с его помощью было не разглядеть. Все это говорилось для чужих ушей, а значит, у Чучундры была причина считать, что нас кто-то подслушивает.
– С нами еще Бодрый решил поплавать, – окончательно огорошил меня Чучундра.
– О как, – произнес я, чтобы не молчать.
– Девочек с собой берете? – отозвалась Чернуха.
– У нас равноправие, – ответил ей Чучундра.
– Тогда дайте пару минут, – попросила она.
– Хоть пять, но мы тебя наверху подождем, у пирса.
– Ладно! – ответила Чернуха. – Я не долго.
Мы с Чучундрой поднялись наверх, выбрались из люка и спустились к пирсу. На полпути Чучундра придержал меня за локоть и прошептал:
– К батиплану не подходи, там может быть наклеен пленочный сенсор.
Нельзя сказать, что его слова меня сильно удивили. Подслушивать нас могли, и скорее всего в комнатах были установлены микрофоны. Но на «Толстозадого» не прилепишь «горошину», ее наши сканеры сразу вычислят, а вот пассивный пленочный сенсор запросто, ведь он сам ничего не излучает, а только вибрирует от звука, и эти вибрации можно зафиксировать в рассеянном свете инфракрасного лазера, который глазами не видно.
Мы обогнули пирс и увидели Бодрого, одетого не в больничную рубаху, а в темно-синюю форму. Он стоял на пляже и метал голыши по воде, почти гладкой от утреннего безветрия.
– По рации лишнего не говорили? – произнес он не оборачиваясь, когда мы приблизились.
– По рации нет, – ответил я, не тратя время на приветствие. – Но вчера много говорили за обедом, на берегу. В одежде, думаете, нет «жучков»?
– Вы же ее стираете, а потом под гладильный пресс. – Бодрый глянул на меня искоса и усмехнулся. – Одежда чистая. А вот в жилых помещениях прослушка есть, я нашел две «горошины». Наверняка не все. Трогать не стал, пусть думают, что мы не знаем. На «Толстозадом», скорее всего, стоит пленочный сенсор. Но мы же не будем сейчас обшивку с микроскопом исследовать.
– Просто надо соблюдать меры безопасности с учетом прослушки, – согласился Чучундра. – В помещениях и рядом с батипланом, пока он у пирса, не разговаривать на определенные темы.
В проеме люка показалась Чернуха, помахала нам и быстро сбежала вниз к берегу. Она с разбегу бросилась Бодрому на шею и чмокнула его в щеку.
– Форма тебе больше идет, чем пижама, – сказала она.
– Да, я это тоже понял, – ответил он, и поставил ее на песок.
Мы вкратце рассказали Чернухе о найденных микрофонах.
– Ничего удивительного, – ответила она. – Важнее, что они наверняка прослушивают и эфир на нашей частоте, раз могли ее глушить.
– О том и речь. – Бодрый кивнул. – Чучундра спросил, не надо ли нам с Чайкой что-то доставить транспортным рейсом, я понял, что вы собираетесь связываться с Хаем, и решил предупредить, чтобы вы лишнего не трепались в эфире.
– А о программаторах платформ он тебе тоже рассказал? – спросил я.
– Вкратце, самую суть, – ответил Чучундра за Бодрого.
– Я с вами, – заявил Бодрый.
– Да ты на ногах еле стоишь! – забеспокоилась Чернуха.
– Все со мной нормально, – возразил Бодрый. – Как минимум, смогу бункеры в арсенале заряжать.
Я вздернул брови от удивления. Ведь именно в арсенале Бодрый получил свою травму и именно после нее решил оставить охоту.
– Нечего так таращится. – Он искоса глянул на меня. – У всех бывают минуты слабости.
Мы рассмеялись, не смогли сдержать эмоций.
– К тому же я придумал, как обезопасить заряжающего, – добавил Бодрый. – Нужно надевать альпийскую подвеску и крепить к ней два шкотика на карабинах. В случае выхода батиплана из кокона, шкотики натянутся и не дадут удариться о переборку.
– Ты серьезно? – уточнила Чернуха.
– Более чем. Я вообще не представляю, как вы убили платформу без заряжающего в арсенале.
– Долговязый бегал туда-сюда, – рассказал Чучундра.
– Бегать через коридор опаснее, чем находиться в арсенале со страховочными шкотиками, – резонно заметил Бодрый. – Они не хуже ремней удержат.
В этом был смысл, и никто из нас не стал спорить. Все мы были рады, что Бодрый вернулся. Не только из-за важности предложенной им помощи, но и по гораздо более простым, человеческим, причинам.
– Надо снимок сделать! – вдруг предложила Чернуха. – Давайте воткнем в песок гарпун от легкого карабина, примотаем к нему коммуникатор Чучундры, и он в автоматическом режиме сделает несколько стереосканов. Я бы один с удовольствием распечатала, чтобы был.
Идея всем понравилась, Бодрый с Чучундрой отправились в батиплан за карабинами, не фоткаться же безоружными, а мы с Чернухой стали прикидывать, как всем встать, и как расположить камеру для красивого кадра. Наконец, мы выбрали хороший ракурс, чтобы на снимке был виден край бухты, ну, что мы у моря, и чтобы пальмы тоже попали в поле зрения объектива. Бодрый с Чучундрой питащили три карабина, мы вынули из кассеты один гарпун, воткнули его в песок, вместо штатива, и пристегнули к нему командирский коммуникатор.
– Что вы там городите? – раздался сверху насмешливый Ксюшин голос.
Мы подняли взгляды и увидели спускающуюся к нам Ксюшу, на ней тоже красовался темно-синий мундир, ладно подогнанный по фигуре.
– Снимок решили сделать, – ответил я, тогда как другие словно языки проглотили.
– Прикольно! – ответила Ксюша. – Идею наверняка Чернуха подкинула.
– Снимешь нас? – осторожно спросил Чучундра. – Ну, чтобы не со штатива.
Но я уже знал, что Ксюша снимать нас не станет.
– Еще чего! – Она рассмеялась. – Вы правда без меня решили позировать? Дудки. Со штатива нормально получится.
Мы промолчали, и она поняла, какой вопрос повис в воздухе. Наигранная улыбка у нее пропала, сменившись серьезным выражением лица.
– Ребята, мне так плохо было, что вы не представляете, – негромко сказала она. – Правда. У меня мозг пытается эти воспоминания то ли стереть, то ли чем-то заместить. До сих пор башка не на месте. Было так больно, что словами не передать, потом было пусто и страшно. Я не обещаю вам, что смогу
