Разноцветные ночи - Игорь Вереснев
В Саратове Илья услышал прозвище «четвёрка». Он много нового узнал в первые же месяцы пребывания в конфедерации. Прежде он был уверен, что с нулевого дня не прошло и девяти лет. Однако так было по ту сторону барьера. По эту прошло аж восемнадцать! Вся планета превратилась в некое подобие торта «Наполеон», и чем дальше от экватора лежит «корж», тем быстрее в нём течёт время. На мозги это ускорение тоже влияло, — во всяком случае, первые полгода жизни в конфедерации Илья ощущал себя полным тормозом. Ходили слухи о технологических чудесах государства Туле, возникшего где-то в Гренландии. Именно ученные Туле вычислили, что «торт» состоит из десяти «коржей»-зон. Ширина их была не везде одинаковой, границы зоны отклонялись то к полюсу, то к экватору. Зона и вовсе могла прерваться. В таких местах барьер оказывался двойным, непроходимым для человека. Так, пятая зона сходила на нет где-то за Днепром, а на востоке расширялась. Там с каждым годом усиливалось Паназиатское Содружество, простирающееся от Зауралья до берегов Тихого океана. Честно оттрубив четыре года грузчиком в речном порту, Илья начал подумывать, не отправиться ли туда в поисках лучшей доли. Но планам этим сбыться не судилось.
Он выходил из ворот порта, когда его окликнул черноволосый скуластый мужчина:
— Эй, парень! Это ты «четвёрка»?
— Предположим. — Илья смерил незнакомца взглядом.
— И как тебе у нас живётся? Здоровье не беспокоит, всем доволен?
— Нормально живётся. А вы кто такой?
— Я Тимур Мроев.
Профессию и вид деятельности Мроева коротко можно было назвать одним словом: авантюрист. Перечисление всех афер и приключений, передряг, в которых он побывал, заняло бы не одну страницу. Теперь Мроев намеревался организовать канал контрабанды между зонами. Четвёртая, с продолжающейся в ней феодальной междоусобицей, ему была безразлична. Зато очень интересовала шестая. Усилиями Москвы там восстановился и значительно расширился на восток Евросоюз, государство, во-первых, более технологичное и богатое, чем конфедерация, во-вторых, имеющее торговые связи со странами, лежащими ещё выше — Великобританией и Скандинавией. Сунувшись туда лично, Мроев быстро осознал: быть сталкером — не для него. Требовался помощник, молодой, здоровый, достаточно сообразительный, имеющий опыт преодоления барьера. Безродный «четвёрка» годился идеально, — дискомфорт быстрого времени шестой зоны не позволит ему остаться там навсегда, послужит надёжным поводком. Мроев ошибся, он не знал о врождённой адаптивности парня. Впрочем, полгода Илья на него честно отработал. Да и потом, обзаведясь нужными связями и освоив профессию свободного репортёра, продолжал оказывать бывшему боссу посильные услуги. Судя по рекомендации, обиду Тимур на него не держал…
Арендованный в Казани автобус высадил их у ворот пограничного КПП. Исследователи из Туле выглядели неважно, несмотря на препараты и три дня адаптации. Их пошатывало, периодически начинал бить тремор, глаза слезились. Возможно, поэтому пограничники проверяли документы и вещи особо тщательно. А вот Лаугесен был бодр как огурчик. С интересом крутил головой, рассматривая быт «дикарей», доброжелательно улыбался, отвечая на вопросы. Даже рюкзак взялся нести сам, хоть Илья и предложил помощь. Хелен тоже держалась уверенно, — для «семёрки» спуск в шестую зону вполне терпим. Посмотрим, что с вами будет в пятой, госпожа спортсменка.
Пограничный и таможенный контроль много времени не занял, понятие «очередь» на КПП между зонами отсутствовало в принципе. Далее предстояло самое неприятное — прохождение барьера. Как это легально происходит в цивилизованном мире, Илья уже знал.
На границе стометровой мёртвой полосы были установлены две лебёдки с прочными стальными канатами на барабанах. Та, что побольше и помощнее, предназначалась для перегона грузов, канат от меньшей тянулся к стоящему неподалёку микроавтобусу. Спереди к автобусу тоже крепился трос, уходящий в толщу барьера. Микроавтобус был самый обычный, серийный, производства нижегородского автозавода, разве что слегка «модернизированный»: двигателя, рулевого колеса с панелью управления и водительского сидения в нём не было.
В мёртвую полосу пограничники не совались. Дежуривший у лебёдки сержант дождался, когда путники рассядутся в салоне, включил рубильник. Двигатель лебёдки затарахтел, барабан начал вращаться, натягивая трос. Автобусик плавно тронулся с места. Севшая рядом с Ильёй Хелен повернулась к нему, вопросительно приподняла бровь, — они ехали назад, прочь от перламутровой стены. Илья улыбнулся, кивнул успокаивая. И тут же двигатель стих, барабан остановился. Пограничник отсоединил его от редуктора, провернул взад-вперёд, проверяя свободный ход, отошёл. Свою работу он выполнил, передал сигнал на ту сторону.
Долго ждать не пришлось. Передний трос шевельнулся, приподнялся над землёй, натягиваясь. Микроавтобус вновь поехал, теперь в нужном направлении, всё быстрее и быстрее. Звуковые волны сквозь барьер не проходили, поэтому двигались они в полной тишине.
Илья со счёта сбился, сколько раз он преодолевал барьер, тем не менее невольно напрягся и стиснул зубы, когда машина нырнула в невесомый, но весьма ощутимый перламутр. Ужас, начавший продирать по коже и дыбить волосы на затылке ещё когда они садились в автобус, навалился в полную силу. Стало трудно дышать, слёзы потекли из глаз. Хорошо, что автобус продолжал нестись вперёд, и дорога свободна.
Неожиданно Илья ощутил, как ладонь женщины сжала его пальцы. Сильно сжала, до боли и хруста. Но это была полезная боль. Она заставила сконцентрироваться, вынырнуть из наваливающейся прострации. Илья сглотнул комок, подкативший к горлу, ответил на рукопожатие. Как долго они находятся внутри барьера? Вопрос риторический, отсчёт времени здесь невозможен. Перламутровые клубы не походили на дым, скорее — на медленно закипающее желе. Стенки автобуса для них не препятствие, тела людей — и подавно, но всё равно хотелось стереть эту гадость с лица.
Закончился переход внезапно, — как обычно. Автобус вынырнул из толщи барьера, проехал метров шестьдесят-семьдесят, остановился. Хелен шумно выдохнула. Разжала пальцы, вытерла выступившую на лбу испарину. Щёки её раскраснелись, глаза блестели как после тренировки в спортзале. Или хорошего секса.
Мысль о сексе сразу взбодрила. Илья прислушался к ощущениям. Неприятных среди них не было. За восемь лет жизни в шестой зоне клетки его организма обновились почти полностью, биологические часы давно перешли на новый ритм, но какая-то генетическая память сохранилась. Пятая зона по-прежнему не была для него слишком медленной. Интересно, с четвёртой будет то же самое? Скоро узнаем.
Пограничники их не торопили. Хелен вынула из рюкзака липучки с дозой адаптина, прошла в конец салона, где разместились исследователи. Тулейцев трясло нешуточно, им едва хватало сил протягивать руки, позволяя пресс-секретарю наклеивать лекарство. И эти люди всерьёз планируют добраться до нулевой точки и проводить там какие-то наблюдения? — удивился Лазаренко.
Последней Хелен приклеила липучку себе. Предложила Илье, но
