Тропой человека - Ник Ричмонд
– Я собирал продукты! В контейнеры, которые дала Эвелина.
– Зачем? – спросил Айзек.
– Ты отправил её за вещами для куклы? – посерьёзнев, спросил Верон.
– Да… наконец восстановив дыхание и выпрямившись, ответил Ракеш. – Но она быстро вернулась.
– Зачем продукты?! – выкрикнул Айзек.
Взглянув ему в глаза и присев рядом, зоолог ответил:
– Затем, что после того, как мы разберёмся с Лиззи-в-слизи, нам всё равно придётся уехать.
– Почему?
Не найдя сразу, что ответить, Верон помедлил немного, а потом произнёс:
– Потому что таков план.
– Нет, не таков.
– Таков, и больше никаков.
– Мы проголосовали! За то, что мы остаёмся!
– Мы и остаёмся. Чтобы встретить Лиззи. Но потом… ситуация изменится.
– Тогда и проголосуем опять!
– Послушай, я понимаю, вам не нравится, что взрослые всё планируют заранее…
– Не обсуждая с нами!
– Да, мы не всегда можем всё обсуждать с ребёнком.
– Почему?
– Почему?.. – немного даже растерялся Верон. – Да я понятия не имею почему! Ты – первый ребёнок в моей жизни, с которым я говорил больше двух раз, ясно? Я НИЧЕГО не понимаю в воспитании детей! Откуда я знаю – может, я уже чем-нибудь испортил тебя, и из-за меня ты вырастешь идиотом или маньяком!? Я просто стараюсь найти для тебя нормальный дом, где тебя будут растить как надо, чтобы поскорее прекратить моё пагубное влияние, которое тебе придётся ещё немного потерпеть, договорились?!
Айзек, нахмурившись, молчал, но было видно, что у него на глаза навернулись слёзы, и он держится, чтобы не заплакать.
– Я очень прошу прощения, господа, – встрял Ракеш, – но у нас не так уж много времени! Тая всё ещё неизвестно где. Может, мы перейдём к её поискам?
Через несколько секунд молчания, Айзек сквозь зубы ответил:
– Договорились.
Разделившись и пройдя по всем коридорам главного корпуса интерната, мужчины встретились в холле у центрального входа. Но как только они открыли массивные стеклянные двери и вышли на улицу, в закатных сумерках они увидели Таю: она медленно шла им навстречу и ногой катила перед собой тяжёлую ржавую железную пружину. Подойдя ближе, девочка остановила её, наступив сверху, и, театрально откинув назад волосы, уверенно произнесла:
– Я меняю свой голос.
В ту же секунду раздался громоподобный хлопок.
Крепко стянутая пружина мгновенно разжалась и с огромной силой выстрелила двухметровым железным шестом в сторону Элизабет. Шест, горизонтально вращаясь, сгрёб её и швырнул в сторону зияющей пропасти, на краю которой сидела сложенная из подушек и одетая в вещи Таи фигура, принятая женщиной за живого ребёнка.
Задетый стеклянный край купола с треском откололся и лопнул на тысячи осколков. Элизабет падала с высоты, летя, окружённая искрящейся в лунном свете пылью, издававшей едва заметный тонкий и высокий звон. Мгновение спустя, она рухнула на холодный каменный пол главного зала.
Превратившись в бесформенный, грязный, кровавый шмат посреди некогда торжественного зала, Элизабет выделялась на фоне окружающего развала обломков стен, мебели и прочего мрачного мусора лишь яркими, светлыми белками глаз, глядевших прямо перед собой. Может, через минуту, или больше, она очень медленно моргнула.
Раздался тихий звук шагов. Откуда-то из окружающей тени вышла мадам Эвелина. Она спокойно поглядела наверх, на оставшуюся часть купола, на висевшие под ним облака и на проглядывавшие сквозь него далёкие звёзды.
– Что же ты натворила, Элизабет?.. – произнесла она. – Все эти дети… и я – верили тебе. Доверяли тебе свои жизни. Помнишь, как мы с тобой мечтали, что однажды мы вылечим их всех, что придёт день, когда… в Фейри Хилл не останется ни одного ребёнка?
Элизабет чуть заметно пошевелилась. Она закрыла глаза и, напрягшись, согнула одну руку в локте.
– Я знаю, кем ты была… тогда. Ты была человеком. Отличным. Что же с тобой стало…
Собрав все силы, Элизабет зажмурилась и оттолкнулась от пола, приподнявшись над ним. Откуда-то сверху раздался раскатистый, оглушительный скрип, и вновь всё затихло.
– Не знаю, могу ли я судить тебя… Но я должна. Потому что больше никто этого не сделает.
Каким-то немыслимым усилием Элизабет удалось подтянуть одну ногу и поставить ступню на пол. Несколько раз при этом её кости угрожающе щёлкнули.
– Но и на мне лежит часть вины… Я твой соучастник. И я же – твой обвинитель.
Поднявшись на одной ноге, Элизабет поставила рядом вторую, чуть не упав при этом, но всё же она устояла и выпрямилась во весь рост, лишь затем чуть-чуть приоткрыв веки. Эвелина стояла прямо перед ней, и на глазах у неё блестели слёзы. Она осторожно обняла Лиззи, измазавшись во всей покрывавшей её тело крови.
– Посмотри на себя, Элизабет… Ты совсем холодная. Твоё сердце не бьётся! – чуть отстранившись, но продолжая держать её плечи, произнесла Эвелина и взглянула в её окровавленное лицо. – И твои глаза. Они выглядят… иначе, – нахмурившись, Эвелина внимательно всматривалась в них, пытаясь понять, что изменилось. – Разве они были не… карими? А теперь – голубые. Совсем как были у…
Вдруг она стала очень серьёзной и даже разочарованной. Она вновь обняла свою старую подругу, не очень уверенно стоявшую на ногах, на этот раз крепче.
– Наши дети ждут нас, Элизабет, – тихо сказала она. – Пойдём к ним.
Она сделала шаг, увлекая с собой и Элизабет, и они вместе оказались в точке, где на полу был нарисован тёмной краской еле заметный крест. Затем Эвелина подняла взгляд наверх и кивнула. В тот же миг оглушительный треск раздался с новой силой, но на этот раз не затих, а лишь нарастал несколько секунд, пока не превратился во всё возвышавшийся визг напряжённого железа. Наконец один за другим лопнули железные тросы, и весь стеклянный купол, в несколько десятков метров шириной, своим остриём начал падать вниз, со свистом рассекая воздух. Описав дугу, он загнул свою траекторию, в метре от пола вошедшую в горизонталь. Стеклянная кромка шириной во весь зал неслась над ним, сметая попадавшиеся ей на пути редкие остатки мебели, а воздушный поток поднимал и расшвыривал вокруг высокие волны пыли и щепок.
Эвелина закрыла глаза и глубоко вдохнула. Мгновение спустя, острый край купола разрубил обеих женщин пополам.
Подняв тяжёлый контейнер с двух сторон, Верон и Ракеш закинули его на высокий борт сандера. Всё остальное было уже погружено, а дети молча следили за ними сверху, ожидая отъезда. Отряхнув руки, космотехник занял место за рулём и, проверив, что все пассажиры пристёгнуты ремнями безопасности, немедля завёл низко загудевший двигатель, и машина выкатилась из ангара.
Свет было решено не включать, поэтому двигаться приходилось с
