Разноцветные ночи - Игорь Вереснев
Мортинцев не слушал. Схватил за плечи, выковырнул из кресла, как мальчика, поставил на ноги, подтолкнул:
— В шлюз, бегом!
«В какой шлюз?» — хотел спросить Джоник, но тут и сам увидел. Возле их недавнего лагеря висел сиреневый овал аварийного нуль-Т. Стефан был рядом с ним, нёс на руках Иринку. А наперерез поднималась над пальмами громадная серо-пенная волна.
Джоник не испугался волны. Потому что друзья были к спасительному шлюзу куда ближе. Она не могла им помешать.
Он помчал за ними следом. Вода возвращалась в лагуну быстрее, чем ушла из неё. Вода мешала бежать, хватала за ноги. Он делал шаг, уверенный, что ступит на сухое, но вода коварно отбирала у него сушу. И Джоник понял, что, пожалуй, не успевает. «И ладно!» — он сцепил зубы. — «Зато Иринка спасётся».
И тут Стефан упал.
Иринка вскочила на ноги, растирая ушиб.
— Ты что?! — крикнула сердито. И тут же увидела, что Стефан морщится от боли, никак не поднимется с четверенек. Догадалась: — Нога?!
— Угу. Ты беги! Быстрее!
Бежать?! Иринка сердито рыкнула на него: где это видано, чтобы друзей оставляли в беде? Подхватила парня, подставила плечо:
— На меня опирайся! Пошли!
Он послушался. От навалившейся тяжести ноги Иринки ушли в песок по щиколотки, порез на ступне стеганул свежей болью. Она попробовала выпрямиться и не смогла, — ну и здоровила же Стеф! Джоника она бы и на спине доволокла при необходимости.
Волна налетела на берег, точно спички сломала крайние пальмы, подбросила, проглотила. Иринка затравлено оглянулась. Джоник и отец уже были близко. Они подхватят Стефа и… потеряют несколько драгоценных секунд! Тех самых, которых может и не хватить.
— Держи меня крепче!
Иринка присела, сжала руку парня, обнимавшую её за плечи, — чтобы не вздумал бросить! — и на оставшихся трёх конечностях рванула к створу шлюза.
Картинка на экране больше не была чёткой. Теперь на ней вместо острова бурлило месиво из воды, песка, древесного мусора, листьев. Взвыл, налился пугающей краснотой пульт дежурного.
— Вода в канале! — крикнул тот очевидное.
И одновременно с его выкриком из шлюза нуль-Т, зависшего посреди поста оперативного контроля, вывалились двое: загорелая русоволосая девушка в лимонно-лазоревом бикини и крупный рыжебородый парень в промокших насквозь шортах. Девушка не удержалась на четвереньках, растянулась на полу во весь рост. Парень засипел от боли, перекатился на спину, схватился за поджатую ногу. Ева Игнатович бросилась к ним, но навстречу из створа шлюза выплеснулась волна, толкнула её в грудь, заставила отшатнуться. Тёмно-оливковые форменные юбка и блузка промокли вмиг.
Девушка в бикини крутанула головой, отплёвываясь, отчего тугие косички её швырнули в лицо Катервуда солёные брызги. Серые глаза девушки были круглыми от ужаса и отчаяния.
— Не надо! — она поняла, что Катервуд сейчас сделает.
Мортинцев успел разглядеть, как Ирина и Стефан исчезли в створе шлюза — в пяти шагах от него. А потом солёная вода ударила в лицо. Бегущий впереди Катервуд-младший задрал голову вверх и дико заорал. Мортинцев тоже глянул. Белый с красно-синей полосой на борту скутер нёсся на них на всей скорости. Почему-то сверху. И тогда Мортинцев бросил своё тело вперёд. Всю оставшуюся силу он вложил в этот прыжок. Врезался в спину парня, передавая ему импульс.
Еву Игнатович всё же сбили с ног. Не волна — сухощавый, загорелый до черноты паренёк с жёсткими волосами, юная копия её шефа. Он вылетел из гаснущего, растворяющегося в воздухе овала подобно торпеде, ударил женщину головой под дых, опрокинул. Вдвоём они пролетели ещё метра два. Затем Ева от души приложилась затылком об пол, из глаз брызнули искры, и пульт управления, дежурный, шеф, девушка в бикини поплыли вокруг неё — быстрее, быстрее, быстрее…
Джон Родрик Катервуд встал из-за пульта, окинул взглядом баюкающего распухшую лодыжку Миклача, потерявшую сознание Игнатович, Ирину Мортинцеву, не замечающую, что под ногой её расплывается алая лужа, сына, потирающего сбитые в кровь колени и локти. Скомандовал дежурному:
— Женя, вызывай медиков. — Повернулся к девушке, сказал, глядя в глаза: — Соболезную. Я сделал всё, что мог.
Губы Ирины задрожали. Лицо скривилось, перестало быть красивым. Она всхлипнула:
— Папка… Как же так…
Джоник подошёл к ней, обнял. Девушка уткнулась лицом ему в плечо, зарыдала. Джоник укоризненно посмотрел на отца. Катервуд-старший взгляд не отвёл. Упрекнуть себя ему было не в чем. На самом деле он сделал куда больше, чем имел право сделать.
— Сэр, медики через минуту будут здесь! — доложил дежурный.
— Хорошо.
Катервуд пошёл к двери. Захлестнувшая в нуль-Т вода разлилась по всей комнате, впиталась в ковролин, и тот теперь противно чавкал при каждом шаге. Чавк-чавк, чавк-чавк…
Внезапно ожил коммуникатор на виске Стефана. Глаза у парня округлились от изумления, он даже ногу отпустил.
— Олег Сергеевич, это вы?!
Увидев, как оборачиваются к нему люди, поспешил включить громкую связь:
— Я. Вы все целы? Куда вас занесло?
— Да, мы целы! Мы в Москве, на посту контроля нуль-связи. А вы где?
— Кажется, на Марсе. Да, Марсополис, центральная площадь.
— На Марсе?! Как вы туда попали?
— Вопрос переадресовываю господину Катервуду. Надеюсь, вы его поблагодарить не забыли? За то, что всех нас вытащил.
Иринка, до того остолбеневшая, сорвалась с места, бросилась к Стефану:
— Папа, ты жив?! Ты не ранен?!
— Вполне жив и здоров. Только люди на меня косо посматривают. Не принято у них почему-то, чтобы член Всемирного Совета по городу в одном исподнем разгуливал.
— Папка…
Иринка, не удержавшись, снова всхлипнула. А Катервуд-старший усмехнулся добродушно и успокоил:
— Олег, скажи спасибо, что на Яйлу канала пока нет. Я слышал, у тамошних колонистов нравы и вовсе пуританские.
На картинке, передаваемой спутником КПБ, вновь был безмятежный синий океан. Солнечные блики играли на поднятой лёгким ветерком ряби, плавало несколько комьев металловаты. Вот только острова там больше не было.
Все двери мира
Они атаковали одновременно с двух сторон, наглые, задиристые. Пока одна ловко отпрыгивала за пределы досягаемости противника, вторая подскакивала к нему сзади. Рыжий полосатый кот контратаковать уже не пытался, затравленно вертелся на месте. Зачем он забрался на крышу сарайчика, стоявшего на задах школьного двора, Серёжа не знал. Может, хотел понежиться на весеннем солнышке, а у сорок где-то там гнездо? В любом случае наблюдать за кошачье-сорочьим поединком
