Разноцветные ночи - Игорь Вереснев
— Это очень индивидуально. Может, три дня, может, неделю. Завтра увидим динамику, скажу точнее. Ввести ударную дозу антител нужно в любом случае!
— Что ж, будем надеяться на лучшее и выбираться с острова как можно быстрее. Сам понимаешь, я в этом кровно заинтересован, через неделю доза понадобиться и мне. У партизан есть связь с разведотделом регулярной армии. Сегодня ночью нам сообщат точное время и координаты на побережье, где нас будет ждать подлодка.
— Они пришлют за нами подводную лодку?
— Это в их интересах. Мы ведь засвидетельствуем, что Империя затевает диверсию с неким вирусом.
Поднялись мы рано утром. Солнце ещё не пробилось сквозь кроны обступающего нас девственного леса, а мы уже были в пути. Я опасался, что Жене не хватит сил передвигаться самостоятельно, и потребуется сооружать какие-нибудь носилки. Но состояние докторши за ночь стабилизировалось, видимо, развитие Лессер-Бжицкого пошло по медленному варианту. Жар несколько спал, и хоть она отказалась от еды и питья, вышагивала достаточно бодро.
После ночёвки Скарамуш разделил отряд. Большая часть партизан повернула на восток, к перевалу, за которым начинались труднодоступные, почти нехоженые людьми места. Мы же продолжали подниматься по склону в сопровождении командира, Эвиты и Перона — подозреваю, это тоже не имена, а партизанские позывные.
— Сепаратисты наверняка засекли отряд по радиосигналу сегодня ночью, — пояснил Матеус. — Теперь бросят все ресурсы на прочёсывание, им ведь никак нельзя нас упустить. Найти шесть человек в этих лесах будет труднее, чем одиннадцать.
До разрушенной временем, ветрами и дождями кальдеры мы добрались, когда солнце миновало зенит и начало уверенно опускаться к горизонту. Здесь, в самой высокой точке острова, пряталось горное озеро, заполнившее умерший кратер: практически идеально круглое чёрное зеркало, скрывающее под собой бездну. Озеро подпитывало пресной водой стекающие в долину реки и ручьи, поило большинство обитателей острова. Живущих в городах и посёлках людей в том числе.
На противоположном берегу стоял двухэтажный дом, когда-то ухоженный, а нынче изрядно обветшавший. Забираться так высоко в горы мне не доводилось, но я понял, куда нас привёл Скарамуш. Частные охотничьи угодья имперского коменданта каторги. Здесь развлекали инспекторов, время от времени прилетавших из метрополии. Ходили байки, что в окрестных лесах охотились не только на зверей, что в безымянных могилах упокоились останки сотен пропавших без вести колонистов, их жён и детей. Но времена изменились, устраивать охоту на граждан свободной республики сделалось «не комильфо», а пострелять зверушек можно и не забираясь так далеко в дебри. После революции и мятежа подавно стало не до этого. Охотничьи угодья на вершине вулкана забросили.
— Не боишься, что там засада? — занервничал Матеус, когда Скарамуш, не прячась, направился вдоль берега к дому.
— Засада будет в другом месте. Здесь чисто, ребята проверили.
Действительно, двумя часами ранее Эвита и Перон ушли вперёд, и сейчас встречали нас на пороге. Внутри особняк выглядел лучше, чем снаружи. Мародёров, не поленившихся добраться сюда, интересовали ценности, но никак не мебель и обивка. Разумеется, после стольких лет запустения комнатам требовалась генеральная уборка, а то и косметический ремонт. Но в качестве походного бивака — приемлемо.
— Располагайтесь, отдыхайте, — сказал Скарамуш. — Эвита и Перон останутся вас охранять, а я разведаю тропу к побережью. Вернусь завтра утром.
— Я пойду с тобой! — тут же заявил Матеус. — На всякий случай. Так будет надёжнее.
Командир партизан хотел возразить, но передумал, пожал плечами, скорректировал своё предыдущее сообщение:
— Вернёмся завтра к полудню.
Мне показалось, что губы Матеуса тронула усмешка. По моим прикидкам от кратера до северного побережья, где нас будет ждать подлодка, — часов десять пути. В светлое время суток. Ночью — больше. Но, в отличии от Скарамуша, следопытом я не был и троп в здешних лесах не знал.
Они ушли. Я помог Жене обустроить спальню в комнате на втором этаже, оставил её отдыхать, а сам спустился к озеру. Солнце успело скатиться с небосвода, но сумерки пока не сгущались, было светло. И пронзительно тихо, как часто бывает в это время. До головокружения, до звона в ушах тихо, так что слышно любой хруст веточки в обступившем озеро лесу. Лишь далёкие грозовые раскаты доносились с востока… Вот только небо сегодня чистое, ни облачка.
— Доктор Эскин, разрешите спросить?
Я обернулся. Эвита стояла в пяти шагах от меня, поглаживала цевьё лазерной винтовки. Изначально я давал ей лет восемнадцать-двадцать, но теперь, приглядевшись, решил, что ошибся. Моложе, наверняка ещё школьница. Узкие запястья, тонкая шея, каштановые волосы собраны в тугой узел, под мешковатым комбинезоном грудь кажется почти плоской, лицо подростка. Только глаза — взрослые. Захотелось спросить, сколько ей лет, но это было бы глупо и не тактично. Кивнул на валун рядом с собой:
— Конечно, спрашивай. Присаживайся!
Садиться она не захотела, — служба, понятно. Поправила ремень винтовки, шагнула ближе.
— Скажите, на Свободных Мирах в самом деле так классно, как показывали по гиперсети?
Я усмехнулся.
— По-разному. Где-то так хорошо, что и представить себе невозможно, где-то — обыкновенно. В любом случае, не хуже, чем на нашем острове, посмотреть стоит. Вот закончится война, отправишься путешествовать, увидишь всё собственными глазами, тогда и решишь, правду показывают по гиперу или нет.
Губы Эвиты дрогнули, она быстро отвернулась.
— Это вряд ли.
— Откуда такой пессимизм?
— Просто… до операции у нас в отряде было двенадцать человек. Один погиб при нападении на конвой, трое остались прикрывать отход, пятеро увели сепов к перевалу. Но вы не бойтесь, — она снова посмотрела мне в глаза, — Скарамуш доведёт вас до побережья, передаст военным. Он самый лучший следопыт! А мы с Пероном вас прикроем, задержим сепов, когда они сюда придут. Скарамуш нам всё объяснил. Главное, вы расскажите там, на Свободных Мирах, правду. Чтобы имперцы не посмели сделать с нашим островом ту гадость, что задумали.
Девочка говорила это без всякого пафоса, без надрыва. А у меня комок подкатил к горлу. Вскочил, шагнул к ней, сжал рукой её руку, лежащую на цевье.
— Сделаю всё, что смогу. Обещаю!
Я уже забрался под одеяло, когда услышал осторожное посрёбывание в дверь.
— Да, заходи! — позвал, уверенный, что увижу Эвиту.
Но это была Женя Паншина. Босая, с голыми ногами, кофточка накинута на плечи, русые кудряшки рассыпаны смешной копной. Потопталась на пороге, шагнула в комнату.
— Эскин, у тебя поесть ничего нет? — Наверное,
