Штурм бездны: Океан - Дмитрий Валентинович Янковский
Но, миновав пролив, мы вышли на оперативный простор, дальше предстоял бросок в тысячу километров вдали от берегов, до самой Мальты. Тут уж всё, расслабление кончилось, и ушки надо было держать на макушке, особенно Бодрому, так как он держал средства обнаружения в режиме очень низкого разрешения, но предельно большой дальности, и первым мог заметить любую опасность.
Тысяча километров на маршевом, это пять-шесть часов. Так долго держать концентрацию внимания немыслимо, поэтому Бодрый с Ксюшей поделились на двухчасовые вахты, а я, пока все было спокойно, дремал в кресле, чтобы включиться в дело при возникновении угрозы. Ну, точнее, я дремал, пока не кончилась вахта Бодрого. По ее завершении он перебрался в рубку, в кресло второго пилота, где мог отдохнуть, Чучундра пристроился на откидном стульчике, а Ксюша, наконец, заняла свое законное место рядом со мной, в кресле второго стрелка на средствах дальнего обнаружения.
Минут пять мы молчали. Я не собирался начинать разговор первым, и мне интересно было, с чего начнет Ксюша, когда начнет. Оправдываться станет? Нет, это вряд ли. Во-первых, это не про нее, во-вторых, не за что ей было оправдываться. Она с самого начала заявила, что формула «пока смерть не разлучит нас» не может работать в нашем случае, потому что Ксюша много раз умирала у меня на руках, стоило ей выйти из очередного периода. Пока Вершинский не одарил Ксюшу наручем, автоматически впрыскивающем реликт при выходе из периода, это приходилось делать мне. Ксюша умирала, а я делал надрез у нее на руке, когда это становилось возможным, прикладывал расческу к ране и тут же одергивал. Именно это научило меня давать самую минимальную дозу.
Поначалу мне казалось, что этим я спасаю Ксюшу. Но теперь ясно было, что я своими руками кормил одержавшего ее демона, ничего больше. От Ксюши с каждой инъекцией оставалось все меньше и меньше. К настоящему моменту не осталось, наверное, ничего.
Сказочные демоны сильны нашими страхами. Они пользуются тем, что мы боимся смерти, и предлагают вечную молодость. Они пользуются тем, что мы боимся нищеты, и предлагают достаток, успех и славу. Они пользуются тем, что мы боимся других людей, и предлагают нам могущество и власть. В сказках люди прибегают к помощи темных сил именно в силу присущих им страхов. Нет никаких иных причин. Кто-то может сказать, мол, людьми движет банальная жадность, жажда власти, гордыня, похоть и другие пороки. Но это все вторично. Все эти пороки порождены страхом.
Я ведь и сам попался в эту ловушку. Именно страх потерять Ксюшу, страх, что она умрет по моей вине, побудил меня выпустить демона из серой расчески и дать ему власть над Ксюшей.
Вот только демоны всегда лгут, во всех сказках. В этом их суть. То, что они предлагают, обходится очень дорого, но не дает, по сути, ничего из того, что человек хотел получить. Порой, формально, демоны выполняют взятые на себя обязательства, но это ничего не меняет. Становится человек миллиардером, или виртуозным музыкантом, как хотел, или совершает великое открытие, но не дает это ему ровным счетом ничего. Потому что невозможно сделать добро из зла, даже если его больше не из чего сделать. Зло все равно остается злом, как его куда ни присовывай.
Так и со мной вышло. Я хотел, чтобы Ксюша осталась жива, не умерла тогда по моей вине. И вот, формально она жива, вполне хорошо себя чувствует, ни в чем себе не отказывает и вполне готова приносить пользу обществу. Но я от этого не получил ничего.
Впрочем, может мы слишком многого хотим? Я же тогда не ради себя это делал, а ради Ксюши. Я тогда на все готов был, чем угодно пожертвовать, и уж своим счастьем тем более. А теперь сижу в кресле и мысленно ною. Чего ныть-то? Если с этой стороны поглядеть, то все замечательно, Ксюша жива, и все у нее хорошо. А то, что ей все больше плевать на человеческую суть, так ее саму это не беспокоит нисколько. Я хотел собой ради нее пожертвовать, и пожертвовал. Все честно.
Конечно, я себя очень уж накрутил сравнением реликта с демонической силой. Может и чушь все это, и не является реликт никаким инфернальным злом. Это ведь, по сути, как палка. Можно ее подать утопающему, а можно ею же огреть кого-нибудь по башке. Не в палке дело, а в том, у кого она в руках. Люди-то и придумали сказки про демонов, чтобы оправдать зло, живущее в них самих. Чтобы переложить ответственность за свои поступки, совершенные под влиянием страха и сопутствующих ему пороков на некие темные силы. Так проще потом спасть по ночам.
– Как тебе было с Чернухой? – неожиданно спросила Ксюша.
Чего угодно я ожидал, но не такого начала разговора. Вот тебе и пороки, вот тебе и инфернальное зло. Я сидел, пытался Ксюшу препарировать, а в своем-то глазу бревно не особо заметно, даже внушительного калибра. И что мне, врать ей, мол, да ты что, ничего у нас с Чернухой не было? Тупо это до предела, не стал бы я до этого опускаться ни ради чего. Хотелось, конечно, построить из себя обиженного, мол, я тут на задании, а тебя в два ствола Бодрый с Чучундрой шпилили, но как я ей мог это предъявить, если лег с Чернухой раньше, чем об этом узнал? Ну, ладно бы от обиды, ладно бы в отместку, тут еще можно было психологическим армрестлингом заняться и потягаться, кто кого непорочнее. Но не в этой ситуации.
Меня вдруг словно прорвало. Словно гнойник, зревший в моей душе весь прошедший год, лопнул наконец, из него вытек весь гной, и полилась, наконец, чистая горячая кровь. Очень хотелось сорваться на истерику, закричать, мол, а чего ты хотела, чего ты ждала? Но это было еще тупее, чем врать. Я укротил в себе загнанного в угол зверя и спокойно ответил то же, что и Чернухе:
– Она другая совсем. Не такая, как ты.
– Лучше? – Ксюша глянула на меня с неподдельной заинтересованностью.
– Нет. Не лучше, не хуже, просто совсем другая. Ты как огонь, она как ветер.
– Но тебе было с ней хорошо?
– Очень, – честно ответил я. – Эти три дня я прожил, как в раю. Это правда. Мы жили в заоблачном замке и трахались, как водяные крысы. Чернуха нежная, мягкая и податливая, мне этого не хватало в последнее время.
Ксюша отстегнула ремни, выскользнула из кресла и страстно поцеловала меня в губы. Поцелуй у нее был совсем не такой, как у Чернухи, а жаркий, мощный, как сполох пламени. Он и меня наполнил энергией, я аж зажмурился от пронзившего меня наслаждения. Руки невольно скользнули на Ксюшину грудь.
– Трогай, трогай! – прошептала Ксюша мне в самое ухо.
И я стал ее ласкать через одежду, а она постанывала глубоко, ритмично, от каждого моего прикосновения. Она расстегнула свой ремень и ее пальцы привычно скользнули под брюки. Через пару минут она сжалась, вскрикнула, остановилась, сделала несколько глубоких вдохов, а затем прошептала:
– Теперь возьми меня, как захочешь.
Я был так возбужден, что меня не надо было упрашивать. Понятно было, что никакие предварительные ласки уже не нужны, да мне их и не хотелось. Я горел тем огнем, который зажег во мне ее первый поцелуй, и накинулся на Ксюшу, как первобытный лохматый самец, с тихим рычанием, развернул ее к себе спиной, прижал к переборке, рывком приспустил брюки, расстегнул свои, и вонзился в нее, изо всех сил притянув за плечи. Она вскрикнула, подалась на меня, и мы слились в едином вибрирующем движении, пока и внутри меня не произошел беззвучный термоядерный взрыв.
Я отстранился, тяжело дыша, а Ксюша развернулась и принялась меня целовать, почти лизать, тоже совершенно по-звериному.
– Ты таким давно не был, – сказала она, возвращаясь в кресло. – Мне такого тебя не хватало.
