Фокус-группа - Игорь Вереснев
Неожиданно я ощутил на себе взгляд. Алиса пристально изучала меня.
Анна
Похоже, я выигрываю пари у Дима. Он с самого начала уперся, что движ затеян Артемом ради хайпа. В призраки я верю не больше него, но в изолированной бухте вполне может обитать реликтовое существо, неизвестное науке. Телепатическое. Почему нет, телепатия ведь не фантастика?
На дежурство мы заступили в «час тигра» — самое сонное и жуткое время. Алиса, сдавая смену, жути добавила:
— Будьте внимательны, оно выплыло из пещеры!
Усидеть на месте после таких слов никак невозможно. Я до рези в глазах всматривалась в черную воду, пытаясь разглядеть таинственное существо. Виски давило от напряжения — сильнее, сильнее, сильнее... и вдруг прорвало. Я поняла: смотреть нужно совсем иначе!
— Оно здесь! Вот оно, вот!
Я бросилась к Диму. Он ошарашенно глянул на меня, завертел головой, пытаясь что-то увидеть под неподвижной водной гладью.
— Анни, там никого нет, — возразил. — Тебе показалась...
— Не показалось, не показалось! Вот же оно! Увидь его, пожалуйста!
Я вцепилась в Дима, стала трясти, не зная, как объяснить словами.
Слова не понадобились. Дим дернулся, уставился на меня, выпучив глаза. Принялся ощупывать свое лицо, мое. Тщетно пытался уцепиться за края рвущейся грани.
— Это... как?! — пробормотал.
Владимир
Происходящее в бухте нравилось мне все меньше. Понятно, когда Артем или Алиса «видят» странное. Но вчера — Вика, теперь — Анна. Им зачем врать?
Я так задумался, что вздрогнул, услышав шорох гальки за спиной. Алиса шла ко мне.
— Ты чего так рано? Не замерзнешь? — Я кивнул на голые ноги. Штаны она не надела, только длинную водолазку до середины бедер.
Вопросы девушка проигнорировала. Присела рядом, не отводя взгляда от моих глаз. Сделалось как-то неловко. Стараясь неловкость преодолеть, я попросил:
— Заканчивали бы вы свои игры. Вон Вику напугали, Анну. Может, хватит?
— Это не игра. Все серьезно. Ты разве не чувствуешь?
Она взяла мою руку, положила себе на грудь. Под мягкой материей водолазки явственно ощущался затвердевший набухший сосок.
— А как же Артем? Ты хоть подожди, пока он в кемпинг уйдет. — Я хотел произнести это насмешливо, но голос подвел, осип.
— Он не в счет, он во френдзоне. А где ты?
Поймала и вторую руку, потянула, целя моими пальцами себе между ног. Под водолазкой на ней не было ничего.
Мне стоило труда сбросить оцепенение. Высвободил руки, отодвинулся.
— Шла бы ты спать, девочка, — посоветовал.
С полминуты Алиса сидела неподвижно. Сосредоточенность на ее лице сменилась разочарованием, досадой. Потом она хмыкнула, вскочила, пошла к палаткам.
Она успела сделать шагов десять, когда слева от нас громко зашуршало, в воду посыпались камни.
— Это уж слишком... — начал я возмущенно, и в эту секунду земля под ногами дернулась. Вокруг загрохотало, покатилось, поднимая столбы пыли и каменного крошева. Землетрясение?!
— Подъем! К воде! Все, быстро! — заорал я.
Бросился к лагерю, споткнулся о вздыбившуюся гальку. Руку обожгло огнем.
Артем
Сон был странный и лойсный. Вроде я — это я, сплю у себя в палатке. Но при этом в других палатках тоже я. Обнимаю Софу, прижимаюсь к ее голой заднице. И к Вике-тян жмусь, и Анни лапаю, — и Дима, блэт, заодно! И Макс храпит за спиной, дышит в шею.
А дальше пошла криповая дичь. По палатке смачно ударили — снизу. Я вскочил и побежал, потому что надо бежать. И это уже не сон, хоть очухался я, только стоя по колено в воде. Землю перестали трясти, но вид бухты изменился радикально. Оползень засыпал большую часть кустов и валуны, на которых я мастерил «глаза». Чуть-чуть до палаток не добрался.
— Легко отделались, — пробормотал Макс.
Я было согласился с ним, но повернул голову влево и понял: нет, не легко. Плиты песчаника откололись от скалы и рухнули в море. Груда обломков похоронила водопад. Но самое страшное — уступы исчезли, гладкая стена на их месте.
— Теперь нам отсюда не выбраться, — пробормотала Софа.
— И пресной воды больше нет... — добавила Анна.
— Полная и окончательная жопа. Осталось выпилиться, — резюмировала Алиса.
Голос ее звучал почти равнодушно, но за словами была такая безнадега, что у меня волосы зашевелились. Рили, не хотел я такого, когда придумывал суперпранк с этой «бухтой призраков»!
И тут я увидел веревку. Ту самую, на которой мы спускали рюкзаки. Софа не отвязала ее от дерева, хоть я предлагал. Теперь конец свисал в десяти метрах от подножия стены. Шанс!
Я бросился в палатку, натянул штаны, кроссы — не босиком же по скалам лазать! — нашел в рюкзаке карабины, жумар. Влад пытался меня остановить, кричал: «Артем, не дури!» — но если не я, то кто?
До веревки я добрался быстро, адреналин подстегивал, прибавлял сил. Дальше еще проще: пристегнулся и пошел, пошел. Будь стена вдвое ниже, я б взлетел на нее на одном драйве.
Трабл с веревкой я заметил, когда добрался до него. Последние метры подъема, уже не отвесная стена, а скат градусов под сорок. Оползень прошелся по нему, присыпал веревку слоем щебня.
Я завис, не понимая, как быть. Отщелкнуть карабин и ступить на склон? Не варик, очень уж стремно. Я осторожно дернул веревку. Потом сильнее — может, щебня на ней децл и она освободится? Вообще-то, делать это надо, спустившись вниз и закрепившись. Но пять метров всего, сосна с узлами — вот она!
Сперва я почувствовал слабину. Потом увидел, как размочаленный конец веревки выскочил из-под камней. Поздно. Я падал.
Владимир
Перелом левой голени, перелом ребер, сотрясение мозга и бог весть какие повреждения внутренних органов. Мы перенесли Артема в палатку, зафиксировали ногу, наложили повязку на грудь, дали обезболивающего — все, что могли сделать. Никогда прежде я не чувствовал так остро свою беспомощность. Артема следовало доставить в клинику как можно скорее. Я убеждал себя и молодежь, что после землетрясения спасатели ищут потенциально пострадавших, до боли в ушах вслушивался в тишину, надеясь уловить стрекот вертолета.
Подземная река пробилась сквозь завал. Добраться до источника по скальным уступам теперь не получалось, но можно подплыть, так что с пресной водой проблем не предвиделось. Однако это стало единственной хорошей новостью за день. Артем — когда прошел шок от падения и подействовало обезболивающее — хорохорился. Но лодыжка воспалилась, начался жар, и,
