Штурм бездны: Коллаборация - Дмитрий Валентинович Янковский
Еще через пару секунд от нашей машины отлетели колеса, с перебитых стоек сорвало крышу, а боковая дверь, лишившись опоры, вывалилась наружу. Из мотора повалил пар, кое-где прорвались сквозь дыры языки пламени.
Впрочем, ситуация была далека от критической, и даже от напряженной, поэтому я решил не задействовать штурмовую мощь Бодрого, а ограничиться тем вооружением, которое было навешано на нас с Викингом.
– В атаку! – проревел я в микрофон гарнитуры шлема. – Викинг, правый дот, я левый. Бак, следи за небом, на тебе РЭБ, Бодрый штурмовые средства не применять, могут понадобиться.
Мы выскочили из фургона через проем вывалившейся двери, а Бак через фрамугу лобового стекла, от которого тоже ничего не осталось.
– Бодрый, каркас! – крикнул он.
Бодрый выдрал обшивку в левой части салона, подхватил полностью снаряженный каркас Бака, и накинул силовую раму со снаряжением на спину боевому товарищу. Вычислитель костюма считал метки зацепов и защелкнул замки.
Пулеметчикии в дотах, похоже, не особо поняли, что произошло. На нас хоть и было навешено много всего, но все же антропоморфность мы не утратили, из-за чего пираты решили, наверное, что нам чудом удалось выжить и мы в ужасе выскочили из расстрелянной машины. Так же они наверняка не поняли. что мы охотники. Охотники бы сюда явились с небольшой флотилией и эскадрильей гравилетов. Так им казалось. Но они ошибались. Наш отдельный взвод, обычно, работал иначе, с меньшим размахом, но с большей избирательностью. Скорее всего нас приняли за друзей Рипли, бросившихся ее спасать после похищения. В этом пираты были полностью правы.
Через пять секунд фургон полностью утратил силовые элементы кузова, и сложился, как карточный домик. Пора было действовать.
Я подал нейрокоманду вычислителю, и тот набросил на прозрачное забрало шлема проекцию моей любимой прицельной марки, имевшей автоматическую поправку на дальность, вычисляемую локатором.
Мысленно приблизив изображение, я перевел прицел в режим восьмикратного зума и дал три коротких очереди по амбразуре дота. Не хотелось тратить реактивные боеприпасы на такую пустяковую цель, а так пули, влетев в дот, целиком отлитый из армированного композита, неизбежно дадут мощнейшие рикошеты и точно не оставят внутри ничего живого.
Викинг, умница, поступил так же. Ракеты надо экономить, они в любой момент могут понадобиться. Оба дота умолкли. Меня начал охватывать боевой кураж.
– Вперед! – скомандовал я. – Сначала вызволяем Рипли, затем проводим зачистку.
– Пленные нужны? – уточнил Викинг.
– Нет. – ответил я. – Гасим в глушняк. Пусть прокуратура потом разбирается. Меньше живых, меньше жалоб.
Глава 18. «Под огнем»
Мы рванули вперед вдоль берега бухты, стараясь поскорее покинуть открытое пространство и добраться до порта, густо застроенного ангарами и ремонтными боксами. Там, среди многочисленных укрытий, было больше места для тактического маневра, там можно было разделиться и начать работать всерьез, одним заняться прикрытием, другим вызволять Рипли. А пока мы перли плотной кучей, по нам уж очень было легко стрелять, чем занялись, кажется, все, у кого имелся хоть какой-то огнестрел.
Нет, костюмам пули вреда причинить не могли, но мы несли не мало оружия и снаряжения на каркасах. Оно, конечно, тоже крепкое, и броней защищено, насколько возможно, но все же попадание пули в ракету бесствольного гранатомета, к примеру, могло не только привести в негодность сам снаряд, но и заблокировать зарядное гнездо, уменьшив этим плотность штурмового огня. То же самое касалось и других элементов оружия. Инженеры тоже не дураки, спрятали его от пуль за спинами, на каркасах, прикрыли силовыми рамами и бронепластинами, но все же от шальной пули, способной перебить подающую ленту или трубку гидравлического привода, гарантии не было. Бой есть бой, это не прогулка на пляж с красотками и пивком.
Молотили по нам буквально отовсюду – с крыш, из-за углов ангаров, из заранее укрепленных точек, прикрытых бочками с грунтом и мешками с песком, а главное – с кораблей, так как путь наш пролегал в непосредственной близости от воды. При этом огонь с кораблей больше всего портил нам настроение, так как били оттуда не только из легкого стрелкового вооружения, но и из крупнокалиберных пулеметов, а так же из ракетных установок. К счастью, весь этот арсенал был заточен для подавления обороны гражданских судов, и не имел ни малейшего противотанкового потенциала, что делало его тревожащим, но не особо опасным.
Мы тоже не оставались в долгу. Я установил боевой профиль «все, кроме охотников», как я его называл. Программа очень полезная именно в таких ситуациях, принцип ее работы был очень похож на принцип работы антиснайперских систем, способных в автоматическом режиме находить по отражению оптические приборы, вроде биноклей или прицелов, наводить на них лазер и ослеплять потенциального стрелка или корректировщика. Только наша система находила не стеклянные линзы, а зрачок человеческого глаза, и била не лазером, а сразу из пулемета, прицеливаясь точно между глаз, обеспечивая хедшоты с высочайшей степенью вероятности. При этом, чтобы нам друг другу краску на шлемах не поцарапать, профиль сканировал подкожные чипы глубинных допусков, имевшиеся под кожей любого охотника, и не наводился на подобные цели.
Поскольку вероятность хедшота во время работы этого профиля была выше девяноста процентов, не имело никакого смысла лупить из пулемета очередями, так никаких патронов не напасешься. Поэтому профиль активировал спусковой механизм очень коротко, выпуская в каждую цель ровно по две пули. Такой дуплет повышал эффективность хедшота почти до ста процентов, что вполне годится в реальном бою.
Короче, оба моих пулемета, без всякого участия с моей стороны, самостоятельно наводились в точку между глазами противника и выпускали по две пули, пока я, используя всю мощь мышечных акселераторов, мчался впереди нашей штурмовой группы. Викинг врубил тот же профиль, и на начальном этапе это позволило меньше, чем за тридцать секунд, выкосить почти всех пиратов первой линии обороны. Стоило паскуднику высунуться из-за угла, чтобы по нам из чего-то пальнуть, боевой профиль тут же отслеживал его зрачки, наводился между ними, если были открыты оба глаза, или точно в глаз, если один был прищурен, после чего выпускал две крупнокалиберных пули. Чаще всего это приводило к тому, что от головы противника вообще ничего не оставалось, кроме повисших на кусках кожи обломков черепа. Тело падало, как подкошенное, а в воздухе повисало облачко мелкодисперсной кровавой взвеси, по которым я и фиксировал успешные попадания.
Но корабли все портили, точнее установленные на некоторых из них ракетные установки. Кораблей было много, и через минуту после начала боя многие из них привели в готовность свои наступательные средства, обеспечив такую плотность огня, что от вспышек взрывов зарябило в глазах, как от стробоскопа на дискотеке в Пойнт-Фортине. К счастью грохоту было меньше, чем на дискотеке, потому что шлемы весьма эффективно глушили компрессионные волны от взрывов.
Но некоторые били ракетами приличного калибра. Бака ударной волной сбило с ног, он перекатился, встал на одно колено и принялся лупить из пулемета в головы столь резвых ракетчиков. Это снизило плотность огня, но ненамного, так как все затянуло пылью от взрывов, и боевой профиль больше не мог эффективно находить зрачки противника.
– Инфракрасный профиль! – приказал я.
Мы рассредоточились за укрытиями и врубили боевые профили, которые наводились на тепловые сигнатуры пиратов. В отличие от видимого света, инфракрасные волны гораздо лучше проходили через облака пыли, создавая на матрице сканера размытые силуэты целей. Такой тип данных, конечно, не способен обеспечить высокой точности наведения, поэтому пулеметы не могли бить в голову, наводились, без затей в центр светящегося пятна, и выпускали, для гарантии, по три пули.
Через минуту это начало приносить
