Темна вода во облацех - Александр Федорович Тебеньков

— Да ладно тебе! — скривился Банник. — Чепуху какую-то городишь — «миска», «хозяин»...

— В детстве мы на это отвечали — «три раза ха-ха»! Ты и сам все прекрасно понимаешь!.. Ладно, проехали. Что делать-то будем?

— Работать, как и прежде. И готовить демонстрацию промежуточных результатов.

— Предложение дельное. Подытожить наработанное пора, самое время... Но сначала один небольшой вопрос: тебе, Николай, никогда не хотелось проверить своего высокопоставленного приятеля «на вшивость»? В смысле, на пара-ненормальные способности.

Банник словно споткнулся, даже остановился посредине лестницы — он пошел проводить Баринова до машины.

— Ты это — серьезно? — Он пытливо всмотрелся в лицо Баринова, пытаясь понять, не шутит ли тот.

— Присмотрись, хорошо? — Такой резкой реакции Баринов, откровенно говоря, не ожидал. Получается, Банник не заметил их скоротечного ментального поединка. — Может, просто показалось, я его первый раз вижу.

Банник остался в НПО, его внимания требовали и другие подразделения, а Баринов поехал в институт.

Не хотелось снова отрывать людей от работы, но пришлось. Можно, разумеется, понять их недовольство — второе совещание за день!

— Ну, понятно, — взял слово Суви, после того, как Баринов кратко пояснил, что обстоятельства в корне поменялись. — Только, извините, по теме паранормальных явлений мне демонстрировать нечего.

— Демонстрировать будем мы с Банником, — усмехнулся Баринов. — А наша общая задача сейчас — это дело продумать, а затем подготовить.

— В каких масштабах? — деловито осведомился Никулин.

— В максимально эффектных.

— Значит, на пленэре. Придется расконсервировать полигон. Все эти блиндажи, мишени... Стрелять на какую дистанцию полагаете?

Баринов поднял руки, шутливо сделал отмашку «по строительному».

— Нет, нет, нет! Не считайте это экзаменом на аттестат зрелости. В крайнем случае, после очередного семестра, сессионный — для получения стипендии. В нашем случае — финансирования в прежнем объеме.

— Еще немаловажная деталь: кому демонстрировать? — вступил в разговор Игумнов.

— Круг очень узкий, но высокий: вторые-третьи лица Совмина, Академии, Минобороны, возможно, Госплана.

Никулин присвистнул и выразительно оглянулся на коллег.

— Ну, мужики, попали мы в ощип!.. Та-ак, — он повернулся к Баринову. — А где же Комитет?

— А Комитет госбезопасности обеспечит охрану и секретность данного мероприятия, — сухо сказал Баринов. — Нам-то какая разница? Давайте решать, кто какой участок возьмет на себя?

— Разрешите еще вопрос, Павел Филиппович! — Молчавший до тех пор Акимушкин по школярски поднял руку. — Какие конкретно явления вы предполагаете к демонстрации? И второй — кого можно привлечь к подготовке?

Ну вот, настал момент, когда необходимо публично, хотя и в строго ограниченном обществе, расставить, наконец, нужные значки над соответствующими буквами.

— Привлекать разрешаю на ваше усмотрение, но только после согласования. Со мной и с Арзыбовым... Теперь о явлениях. Первое — пирокинез. Включает в себя воспламенение взглядом горючих материалов, сотворение светящихся шаров, а также получение шаровых молний — плазмоидов. Второе — полтергейст. Включает в себя физическое воздействие взглядом на реальные тела — их перемещение, деформация, разрушение. — Баринов сделал небольшую паузу, обвел глазами присутствующих и закончил невыразительно, почти скороговоркой: — И, наконец, явление левитации — полет человека без каких бы то ни было аппаратов и приспособлений, исключительно усилием воли.

Просидели до конца рабочего дня, но, кажется, обговорили всё — кроме мелких деталей. Ну и, как говорится, «неизбежных на море случайностей».

Акимушкин вызвался проводить Баринова до машины.

На свежем воздухе почему-то разболелась голова, и щеки как-то по-особому начали гореть. Температура вроде нормальная, значит, не грипп и не простуда. Может, не дай бог, давление вдруг подскочило?

Во Фрунзе вопрос с недомоганием решался просто. Роль «домашнего врача» взяла на себя соседка по лестничной площадке и добрая подруга Лизы Евгения Сергеевна, заведующая терапевтическим отделением республиканской клиники.

«А здесь неужели придется идти к участковому, в местную поликлинику? — вяло подумал Баринов. — Или уж лучше в институтский медпункт, к Надежде Сергеевне?»

— Я смотрю, Марат, ты совершенно спокойно отнесся к левитации.

Акимушкин помолчал, подумал. Потом открыто и прямо посмотрел на Баринова.

— Знаете, Павел Филиппович, я уже, наверное, ничему не удивлюсь. Даже, если, допустим, вы с Николаем Осиповичем научитесь проходить сквозь стены.

Баринов коротко хохотнул, поморщился — боль резко отозвалась в затылке. «Ах, как некстати! Как некстати...»

— Ну и отлично... Тогда вот что, Марат. Параллельно давай-ка начнем готовить следующий этап. Запланируем его с первого июня. Пацана и девочку Пеструхиных под видом пионерлагеря вывези сюда. Приглядимся к ним поближе. Я же пока разыщу еще одного человека, старого знакомого... Итого нас, объектов исследования, будет уже четверо. Быть может, к тому времени найдется еще кто-нибудь, хотя надежда слабая. Поисковики-то работают?

Подошли к машине. Акимушкин спросил вполголоса, видно, эта мысль не давала ему покоя:

— Павел Филиппович, к чему эта демонстрация? Прямо-таки шоу голливудского розлива и масштаба.

— Это называется «большая политика», Марат, — вздохнул Баринов. — Она же «тактика сдерживания и противовесов», она же «против кого на этот раз будем дружить».

3

Смотреть готовое приспособление отправились втроем, прихватив Акимушкина.

Начальник мехмастерских самолично провел их к отдельному боксу, открыл висячий «амбарный» замок и деликатно оставил, плотно закрыв за собой дверь. Внутри на невысоком постаменте посредине возвышалось нечто.

Баринов только хмыкнул, когда Банник сдернул брезент.

— Это и есть твой летательный аппарат?

— А чем тебе не нравится? — Банник обошел вокруг сооружение, напоминающее приземистую бочку. — Фанера прочная, восьмислойная, через вот эту дверцу попадаешь внутрь, там сиденье... И по весу приемлема — всего восемь килограмм. — Он взялся за верх бочки, наклонил, приподняв один край. — Что скажете?

— Аппарат, может, и неплох, да только, извини, ассоциации вызывает. Или хочешь, чтобы тебя «Дедом Ягой» прозвали? Не заржавеет, ты наших хохмачей знаешь.

Банник остро посмотрел на Баринова, на Акимушкина, задумался, похлопывая рукой по бочке. Потом открыл дверцу сбоку.

— Ну-ка, Марат Алексеевич, примерься, пожалуйста. А мы издалека полюбуемся.

Баринов заглянул внутрь. Аппарат делали хотя и в спешке, но основательно и прочно. Сиденье удобное, держаться есть за что, даже привязным ремнем снабдили, словно в настоящем летательном аппарате.

Банник, отступя метров на пять, критически оглядел бочку, Акимушкина, сидящего внутри, потом сказал с досадой:

— И в самом деле, только метлы для антуража не хватает! — Махнул рукой. — Хватит, вылезай! — И добавил ворчливо, вполголоса, словно для себя: — И впрямь прилепят что-нибудь типа «Банник-Яга»...

Баринов помог Акимушкину выбраться, сам остался на помосте.

— Кстати, ты этот агрегат уже опробовал?

Банник молча отстранил