Забери меня отсюда - Софья Валерьевна Ролдугина

А затем наваждение исчезло.

Комната осталась прежней. Чёрно-белые фотографии на стене, фонарь за окном, деревянная кровать, пожилая супружеская пара в трогательно одинаковых халатах – всё то же самое, но без теней и без крыс.

– Воду все горожане берут у меня, – произнёс Кёнвальд и улыбнулся. – Большое преимущество. Это значит, что у меня есть ключ от любого дома, да и оружие всегда под рукой… Ты испугалась?

Тина прислушалась к себе и честно ответила:

– Меня чуть не стошнило. Нам тоже угрожало что-то подобное?

Он ответил долгим внимательным взглядом, затем произнёс ровным голосом:

– Вам – нет. Особенно тебе. Некоторых нельзя перетянуть на свою сторону, таких они просто убивают. Но, поверь, тебе не понравятся их способы убивать. Мои лучше. Идём, Тина Мэйнард. Больше нам тут нечего делать.

Он галантно проводил её до самого дома, как настоящий джентльмен, не позволив и шагу по земле сделать. Отпустил только на пороге. Дверь так и была распахнута, но поперёк тянулась тоненькая ивовая веточка, а из глубины холла сверкал глазами мэйнардский прайд, а значит, внутрь никакие злодеи не проникли. В голове у Тины всё перемешалось: крысы, камни, о которых он так и не произнёс ни слова, речная вода, тени и янтарный свет окон, ароматы пекарни и город с высоты соколиного полёта.

– Внутри Доу тоже живёт нечто подобное?

– Похоже на то. – Кёнвальд нахохлился, спрятал руки в карманы толстовки, а взгляд за капюшоном и замер, не переступая порога. – И когда я по-простому приложил его головой о валун, оно заполучило его тело полностью. А если Доу был убийцей… Возможно, он впустил это добровольно. Бывают и такие люди.

Кён повернулся, словно собирался уходить, и Тина, не рассуждая, рефлекторно схватила его за толстовку.

– Погоди… Ты больше ничего не расскажешь?

Он выжидающе замер.

– О чём, например?

К щекам прилил жар.

– О себе.

– Значит, так? – Кёнвальд беззвучно хохотнул и шагнул вверх по ступеням, заставляя Тину отступить к стене. – Вот ведь любопытный котёнок. Ну, ты можешь меня уговорить, – добавил он, понизив голос. А потом мягко перехватил Тинину ладонь, положил к себе на бедро и заставил провести вверх, к животу, потом вниз. – Ты знаешь как, м-м?

Тина замерла на секунду, осознавая происходящее, – и вспыхнула до корней волос. Оттолкнула его, захлопнула дверь, щёлкнула задвижкой, взлетела по лестнице, не чуя ног под собой. Кошки следовали по пятам, то ли рассчитывая на ночной перекус, то ли утешая.

Конечно, Тина покормила их, и слова в укор не сказав из-за растерзанных канапе и разбитой вдребезги чашки на кухне. А затем умылась ледяной водой, забралась под одеяло и уснула как убитая, и никакие крысы и тени её покой не тревожили.

Ей снилось другое.

Дурацкая сцена на крыльце – но продолженная иначе. Вот Тина сама, без принуждения, ведёт ладонью вниз, потом вверх, к животу, и дыхание у Кёнвальда сбивается. Она толкает его к стене, зажимает, как футболист – восторженную фанатку. Задирает нелепую серую футболку с короной до самых ключиц – Кёнвальд вздыхает прерывисто, но не сопротивляется, так ему и надо, паршивцу. Оглаживает ладонями бока, ласкает чуткую бледную кожу, целует шею, прикусывает, оставляя синяки, прижимается крепко-крепко-крепко…

«Да-да-да, – шепчет он, и из-под полусомкнутых ресниц жутковато светится безупречный синий цвет, словно огонь расплёскивается. – Пожалуйста, да, всё, что угодно, только продолжай, только не просыпайся…»

Осознание было резким и болезненным, как пощёчина.

Тина поняла, что спит, и тут же очнулась.

Часы показывали почти ровно полдень. Рыжая Мата Хари понимающе щурилась в изножье кровати и урчала, как маленький мотор. В порыве слабости духа Тина отчаянно пожелала, чтобы сон был просто сном – или, по крайней мере, наваждением, навеянным бесстыжим речным владыкой. Но слишком хорошо она понимала, что и то и другое здесь ни при чём.

«Это всё я».

Глава 9

Информационный шум

Городская библиотека оставалась единственным официальным учреждением в Лоундейле, которое практически не охранялось. Из года в год мэр торжественно обещал поменять в стареньком двухэтажном здании окна, двери и установить сигнализацию, но всякий раз находились дела поважнее, и финансирование незаметно перетекало туда. Пирс хмыкал и вспоминал восточную пословицу: «Читатели не воруют, а воры не читают». И добавлял глубокомысленно: «Значит, нам беспокоиться не о чем».

То ли криминальная общественность Лоундейла не подозревала о существовании библиотеки, то ли и впрямь уважала печатное слово, но до сих пор из хранилища не пропал ни один том.

Ключи от входа хранились у четырёх человек – у трёх сотрудников и у старенькой уборщицы-китаянки. Поговаривали, что пятый был у директора библиотеки – двоюродного племянника мэра. Но в это мало кто верил: за девять лет на более чем почётной должности молодой амбициозный политик даже не появился в библиотеке, предпочитая разъезжать по конференциям, встречам и тренингам; правда, выделять средства на обновление и поддержку фондов он не забывал в отличие от прежнего руководителя, а потому каждую весну, аккурат ко дню рождения, удостаивался поздравления на третьей странице в «Болтушкиных сплетнях» – с благодарностью от подчинённых.

Итак, заветные ключи были всего у четырёх человек; Пирс накануне предупредил, что заедет в больницу и задержится, а уборщица приходила исключительно по средам. И тем не менее в понедельник утром, примерно за сорок минут до официального начала рабочего дня, Тина с удивлением обнаружила, что дверь приоткрыта.

Сердце пропустило удар.

Из тёмных глубин подсознания полезли версии, одна другой абсурдней: Доу, крысы, обнаглевший вконец Кёнвальд, грабители-библиофилы?..

– А, привет, Тин-Тин, – раздался высокий женский голос, стоило Тине осторожно переступить порог. – О, ты похудела за выходные!

– Аманда, – с облегчением выдохнула Тина. Никогда ещё сонное, но живое лицо напарницы не вызывало у неё таких тёплых чувств. – Да… тренировками увлеклась. А ты рано что-то, во всех смыслах.

– Ну, конечно, я имела полное право поправлять свою пострадавшую психику до вторника… Но целыми днями напролёт быть с маленьким – невыносимо, знаешь ли, – легко созналась она в уклонении от материнского долга, налегая грудью на стойку; синтетическое малиновое кружево блузки выразительно заскрипело. – И рассказывай, что тут произошло, пока меня не было. А то сплетни ходят одна краше другой: то ли ты умерла, то ли убила кого-то, то ли тебя оклеветали, то ли оклеветала ты – «Много шума из ничего» отдыхает, бедняга Шекспир от зависти грызёт край гроба.

– Скорее Лавкрафт или Клайв Баркер, – вырвалось у Тины.

Аманда вопросительно