Победитель ужасных джиннов ТОМ 1001 - Альберт Беренцев
Просто представь, что было бы, если эти одаренные мальчики достались бы принцессе. И если бы она сделала из них «правоверных» шаэлей. Скольких убил бы каждый из них, служа принцессе? Сколько невинных каждый из них замучил бы, предал смерти? Ты отлично понимаешь, о чем я говорю, Ила. Именно ты — ты должен понять! Ты же помнишь убийц твоей семьи? А теперь представь, если бы шейх в свое время нашел тех шаэлей, что убили твою семью, если бы забрал их сюда в святую обитель… Твоя семья была бы жива! Они бы умерли, а не твоя семья.
Осознай вот что. Мистические способности — АБСОЛЮТНОЕ ЗЛО. Мерзость в глазах Отца Света. И не должно давать человеку таких способностей, негоже человеку равнять себя с Богом! Вот почему шейх абсолютно прав. Мистик, культиватор, шаэль — это же гадость, горе для себя самого, горе и беда для других людей! Соблазн использовать мистику во зло слишком велик, непреодолим! Я знаю о чем я говорю! Я сам был таким!
И шейх Эдварра, забирающий силы этих мальчиков — великий человек, величайший. Избавитель мира. Шейх ведь не делает никому ничего дурного, Ила. Эти мальчики — они счастливы здесь. Даже умирают счастливыми. И шейх мудро правит этими землями. Он никого не мучает ради мучения, ты меня понимаешь? Он просто хочет продлевать свою жизнь! И трудно его в этом винить… Шейх — не принцесса. Он не пытает, он не упивается чужим горем. И в этом уже — величие. Шейх не тиран.
На Нуса сейчас было жутко смотреть. Он не был похож на обычного себя, он говорил с горячностью, лицо его исказилось, глаза горели фанатичным блеском.
И я понимал, о чем он толкует. Он просто ненавидел шаэлей — всей душой и всем своим сердцем. Наставник секты шаэлей ненавидел больше всего на свете шаэлей — подумать только. Но в ту ночь я уже утратил всякую способность удивляться. Орган в моей душе, отвечавший за удивление, просто перетрудился и, кажется, перестал работать.
И я в ярости вскочил на ноги.
— Шейх — колдун и обманщик, — заявил я Нусу прямо в лицо, — Как меня и предупреждали рыцари еще в Джамалии, еще когда я только отправился в путь с шейхом! А по-твоему, Нус, выходит что мир состоит лишь из двух типов людей — тиранов вроде принцессы и обманщиков, вроде шейха? И нет никакого выбора, кроме этих двух?
Нус успокоился, теперь даже улыбнулся.
— Выбор есть, Ила. Но это выбор всегда из двух. Ты уже целую луну в нашей обители, думаю, ты должен был уяснить. Есть два и нет третьего. Добро и зло. Отец Света и Творец. Шейх Эдварра и принцесса Зиш-Алис. Это — основа, базис, фундамент нашей философии и нашего вероучения. И сколько не странствуй по миру — ты не найдешь третьего. Две стороны, мой юный Ила. Только две.
— Ты правда в это веришь?
— Всем сердцем.
— Ну и почему ты тогда помогаешь мне, почему не дашь шейху взять мое сердце?
— По нескольким причинам. Первое — я опасаюсь за шейха. Помнишь то собрание после общего побоища? Шейх тогда попытался забрать Ангела из твоих снов, и шейху стало плохо. Твой Ангел ранил его. А что с шейхом сделают твои способности победителя джиннов, если шейх попытается их пожрать — о том только Отец Света ведает… Шейх раньше никогда такого не делал. Он не пытался поглощать Ангелов или нафаш говорящих с джиннами. И я боюсь, что шейх больше не в силах контролировать свою жадность и свою жажду силы. Он поглотит твое сердце — и может стать монстром, а может сойти с ума или погибнуть. Я этого не допущу! Я готов даже перечить шейху, лишь бы спасти его. Потому что люблю его. Ну и вторая причина…
Нус вдруг замолчал.
— Какая же вторая причина? Скажи мне. И я уйду немедленно, Нус.
Устад мрачно покачал головой.
— Ладно. Вторая причина — мне не нравится, что шейх ходит в подземелья под обителью и вырезает там сердца мюридов. Здесь шейх сбился с прямого пути, он увлекся чем-то на самом деле темным, запретным, тем, чем человеку увлекаться не следует… Мне это никогда не нравилось. И особенно не нравится теперь. Когда ты рассказал мне свой сон про эти подземелья. Есть, кстати, и третья причина, Ила.
— Какая же?
— Ты мне по сердцу. Ты мне напоминаешь меня самого, каким я был в юности. А еще — ты пострадал от «Алифа». И я твой должник, мюрид.
Я кивнул:
— Хорошо. Я уйду. Пусть будет так. По крайней мере, ты научил меня сражаться, Нус.
— Ну конечно! — Нус улыбнулся мне, как раньше, как в прежние времена, когда мы еще были братьями-шаэлями, — Я научил тебя. Шейх ведь не только поедает силу своих учеников. Шейх еще и рассчитывает использовать мюридов, как защитников, если сюда придет враг. Поэтому я честно учил всех вас всему, что умею. А умею я много. Ты страдал и рос под знаком Ангела, я — под знаком Меча, Ила. И меч я знаю хорошо, хоть сам больше и не беру его в руки. А теперь идем.
Мы спустились вниз, прошли через всю белую Башню, как и всегда, залитую неотмирным светом. Мои братья спали — ушли в ночное путешествие, в мир сотканных шейхом иллюзий.
Я с печалью смотрел на лица спящих мюридов, на белые стены, на резьбу, изображавшую сцены Рая, на мое потерянное счастье.
И вот — все кончилось. И уже никогда не повторится. Я снова изгнанник. Видно, лишь это записано Богом, кем бы он ни был, в книге моей судьбы — быть вечным изгнанником, беглецом.
Нус ошибся. Я живу не под знаком Ангела, а под знаком пустынной газели — которая вечно бежит от хищников, человека, змей, песчаных бурь…
Часовым сегодня стоял Садат — в коридоре третьего этажа. И это показалось мне очередным мрачным знаком, что дежурит сегодня ночью именно тот парень, вместе с которым я пришел в обитель.
Я помнил, как сильно я завидовал Садату в самом начале моего пребывания в монастыре — когда его шейх поселил в белую Башню, а меня — в черную. Но теперь я сознавал, что в действиях шейха была своя логика. Шейх, видимо,
