Занимательное ботоводство - Вадим Смольский (Letroz)
— И всё же ты мне соврал, — с упреком сказала алхимичка, перебивая ход его мыслей.
— А?
— Та могила. Ты сказал, что она принадлежит некой гоблинше или Листику. Но там не было могильного камня! Просто насыпь! — Кси-Кса прозорливо прищурилась и уточнила: — Ты это всё выдумал, да? Красивая легенда, конечно, но…
— Нет, просто тот, кто её делал, решил, что Листику надгробие не нужно, — перебил дикий маг.
— Это ещё почему? Звучит как… чушь.
— Чтобы каждый спрашивал, чья это могила, и таким образом узнавал её историю от тех, кто уже знает.
— Твои друзья очень специфические люди, да? — уточнила Кси-Кса, тщательно подбирая выражения.
— Ты набрела на самых ненормальных игроков в этой игре, — понимающе закивал Фалайз не без гордости.
— Значит… я нашла своих людей! — Подумав, она добавила: — Вновь.
— «Вновь»? — не то чтобы удивился, но всё же поинтересовался Фалайз.
— Видел бы ты тех, с кем я играла, хех, — с ностальгией поделилась воспоминаниями алхимичка. — Гильдию «Ангелы» основали сущие психи. Как на подбор. Взять хотя бы Рутгера или Фрайка…
Последнее имя заставило Фалайза невольно вздрогнуть. Он не стал уточнять, кто именно пригласил Кси-Ксу вернуться. Главным образом потому, что боялся получить в общем-то очевидный ответ.
* * *
— Могла бы предупредить, что будешь занята, — с укором заметила Кара, ставя подле землянки небольшой, но очень тщательно упакованный ящик.
— Да разговорилась тут с одним местным чудиком. — Кси-Кса улыбнулась. — Забавный чувак. Тебе бы понравился!
Нежить грустно усмехнулась, окинула взглядом Гадюкино, но никак не прокомментировала это заявление.
— Сколько ещё протянет крепость? — спросила алхимичка, украдкой бросая взгляд вдаль, словно ожидая увидеть знак беды.
— Если не вмешиваться — паладины справятся. С трудом, но героически выстоят.
— Но ты вмешаешься?
— Я? Я всего лишь специалист широкого профиля. — Кара вновь невесело усмехнулась. — Как скажет наш общий наниматель, так и будет.
Алхимичка что-то хотела на это сказать, но сдержалась. Сегодняшний неожиданный во всех смыслах разговор заставил её заняться переосмыслением происходившего в мире «Хроник». В частности, большие сомнения вызывала вводная информация. Её просили создать мощнейшее оружие, разумеется, для самых благих целей, но если всё было так замечательно, то к чему эти заговоры? Почему каждый, кому она хотя бы мельком рассказала о происходящем, белел от ужаса⁈
— Не сомневайся и не колеблись, — посоветовала Кара перед уходом. — Он знает, что делает.
«Фрайк знает, а ты, а я?» — подумала Кси-Кса, тщательно маскируя любые сомнения за гримасой сосредоточенной увлеченности. — «Если задумка так хороша, почему она в секрете, секрет в тайне, а тайна покрыта мраком?»
* * *
Фрайк, разрушитель
Сходили по грибы!
Ирина Лютцева с ужасом взирала на экран. Вероятно, предполагалось, что она должна испытывать несколько иные эмоции от увиденного. Облегчение, радость, ну или некие более абстрактные инстинктивные порывы. Но ничего этого не было даже приблизительно. В отличие от первозданного, липкого ужаса, который всё множился и множился по мере осознания происходящего.
Ира вдруг поняла, что к такому невозможно подготовиться. Это либо у тебя есть, и тогда всё хорошо и ты уверен в завтрашнем дне, либо этого нет, и ты тоже уверен в завтрашнем дне, но в другом смысле. В её случае речь, очевидно, шла именно про второй вариант.
Глядя на человека, ну или человечка, внутри себя, Ирина Лютцева не осознавала себя матерью. Зато очень хорошо понимала, что не готова к этому. К этой ответственности и всему, что за ней стояло. И именно поэтому Ире было страшно. Пути назад уже не было — у человечка билось сердце! Ещё пара месяцев, и станет окончательно ясно, кто это — «он» или «она».
— А теперь посмотрим на второго ребёночка, — с приторным умилением сказала доктор, передвигая УЗИ.
Стараясь не закричать от вопиющего ужаса, Ира незаметно сжала кулаки с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
— С вами все в порядке? Плохо себя чувствуете?
— Нет, всё хорошо. Это… восторг. Полный восторг.
Доктор, видимо, полагая, что выражения её лица не видят, отвернула голову и слегка улыбнулась. На самом же деле рядом располагался некий непонятный, но до блеска начищенный прибор, в отражении которого всё было видно почти как в зеркале. Манера общения очевидно не мешала доктору прекрасно понимать происходящее в голове будущей матери. Рядом Ирина Лютцева заметила и своё отражение, особенно эти глаза, полные страха…
* * *
— Ну что там? — поторопила Фиона.
С её точки зрения, Горчер занимался полной ерундой. В данный конкретный момент. Занят он был тем, что тщательно, ящик за ящиком изучал груз на вот уже третьей по счёту повозке. Всего в караване было семь таких, и торговец, похоже, намеревался залезть в каждую. При этом на лице караванщика, по совместительству единственного живого игрока, везущего данный груз, и так всё было ясно написано.
Да и выяснили они подлог сразу же на примере первого же подвернувшегося под руку тюка. Тут и думать было нечего: если уж караванщик подсовывал тебе сразу такое, а не некий образцовый товар, соответствующий всем документам, — дальше будет только хуже. Так оно и оказалось.
— Это никакая не сталь! Крашеная ржавчина! — заключил Горчер и, к облегчению Фионы, закончил с этим фарсом.
— Послушайте, я просто доставщик… — принялся дежурно оправдываться игрок.
Что он там собирался сказать, никому не было интересно уже хотя бы потому, что все его «коллеги» с подложным грузом говорили плюс-минус одно и то же, что вряд ли являлось совпадением. Жрица повернулась к стоящему чуть позади главе МВД и поинтересовалась:
— Плату уже взимали? — Гоблин мгновенно перекинул ей кошель, на что жрица кисло заметила: — Воровать бессмысленно — это подделки.
Вдруг обнаружилось, что у кошеля был брат-близнец. Караванщик тем временем, ясно осознавая, что тут происходит, бубнил сам себе дежурные фразы. Делал он это настолько без огонька, что будто бы отрабатывал номер:
— Это абсурд, вы не докажете…
— Фальшивки, — не реагируя на возмущения, проверил «деньги» Горчер.
— Груз, телеги, лошадей конфискуем, — заявила Фиона достаточно громко, чтобы перебить всякие возмущения. —
