Дети Доброты - Мила Бачурова
Виссарион молчал.
— Ты виделся с Ариадной? — спросил Серый.
— Да, — неохотно отозвался Виссарион.
— И что она сказала про нас?
— Что вы ушли.
— Но ты не поверил.
— Я подумал, что Ариадна ошиблась...
— Да врёт она, блин! — сорвался Серый. — Или за Шаманом повторяет — неважно. Пойми ты, наконец! Бывает с людьми такое, что говорят неправду. А чаще всего — те, кто рассказывает, что её нельзя говорить... Тебя, видать, Шаман ещё просто мелким считает. Руки не дошли растолковать, что и как у вас в посёлках устроено.
— Его там не было, — вдруг снова вмешалась Эри.
— Что? — не понял Серый.
— Ну, Виссариона не было среди тех, кто пришёл за нами, помнишь? Шаман не успел его одурачить. Мария, Георгий, все остальные — как только вернулся Шаман, снова оказались под его влиянием. А Виссарион, видимо, ему просто на глаза не попался.
— А ведь и правда, — вспомнил Серый. Со злостью бросил: — Вот смотрю на них, и всё больше кажется: там в мозгах уже что-то вроде накатанной колеи. Чем взрослее человек, тем она глубже. Другой-то жизни, кроме как под Шаманом, не знали ж никогда... Не было Шамана — колея начала зарастать. А как только появился, так одного раза проехать хватило, чтобы всё новое зачеркнуть. Отец говорил, с торчками то же самое. Если решит, например, кто-то с дури слезть. Держится-держится — хоть месяц, хоть год, хоть десять лет. А потом единственного раза ширнуться хватает, чтобы тяга назад вернулась... Вот и эти, походу, навроде торчков. — Серый задрал голову к окошку, к невидимому в темноте Виссариону. — Ладно, братан. Не ссы. Тебя-то уж мы не бросим, с собой заберём. Главное, самим вырваться.
Он вывернул шею назад, посмотрел на излохмаченную о напильник, но всё ещё крепкую верёвку. Поморщился.
— Отдохни, — проследив за взглядом Серого, сочувственно сказала Эри. — Там пилить придётся. Верёвка пропитана чем-то, плохо режется.
— Угу. Такую ножом-то — не больно возьмёшь, я по отцу с Джеком помню. Маленько надо передохнуть... — Серый опустил уставшие, одревеневшие руки. Снова поднял голову. — Слышь!.. Ты, как в посёлок вернёшься, постарайся к Шаману не подходить. Понял?
Виссарион не ответил.
— Эй! — позвал Серый.
Тишина.
Они с Эри переглянулись.
— Чего это он? — пробормотал Серый. — Алё! — гаркнул уже во весь голос. — Ты что там, с лестницы навернулся?
Ответа по-прежнему не было. А потом раздались негромкие, размеренные постукивания о стену. Виссарион спускался вниз.
Серый удивлённо посмотрел на Эри. Повторил:
— Чего это он?
Девчонка пожала плечами. Виновато опустила голову.
— Наверное, не надо было ему говорить.
Серый скривился.
— Да правильно сделала, что сказала. Задолбало это всё.
— Надеюсь, про Шамана он услышал.
— Дак, теперь уж только и остаётся, что надеяться... Всё, пилим дальше? — Серый снова примерился к верёвке.
— Пообещай мне, пожалуйста, — странно изменившимся голосом проговорила вдруг Эри.
Серый пригляделся и увидел, что её, кажется, опять повело. Побледнела, на висках испарина. И дышит с трудом.
— Чего? — напрягся он. Что угодно пообещал бы, лишь бы Эри не срубило снова.
— Если я умру, а ты нет... Если сумеешь освободиться, увидишь Мрака... Скажи, что я... — Эри замолчала.
— Дура! — разозлился Серый. — Ничего я тебе обещать не буду, сама всё скажешь. Помирать собралась, ишь! Нашла время. Воду нам принесли, напильник есть, дальше разберёмся. Устала, так поспи маленько, и опять пилить будем. — Он подполз к Эри, привалился к стене рядом. Подставил девчонке плечо. — Ложись на меня, так удобнее будет.
— Я тебе только мешаю. — Эри всхлипнула. — Ничем не могу помочь! Без меня ты давно бы выбрался...
— А ну, прекращай истерику! — приказал Серый. — Ни хрена бы я не выбрался. Точно так же, как ты, под замком сижу. Наоборот, вдвоём сподручнее. Ну вот, как бы я верёвку резал, если б ты напильник не держала?
— Вдвоём, — проговорила вдруг Эри. Повернула к Серому голову. Глаза у неё странно заблестели. — Вдвоём...
Если бы Серый не провёл последние пятьдесят с хреном часов бок о бок с Эри, не знал доподлинно, что ничего такого и близко быть не может, решил бы, что девчонка дури накурилась. Удивился:
— Ты чего?
А Эри вдруг прижалась к нему. Прильнула тесно, всем телом. Подняла лицо, приблизила сухие, воспалённые губы.
Глаза её мерцали в темноте — бездонные, словно два колодца.
— Поцелуй меня. — Серый это скорее почувствовал, чем услышал.
Почувствовал вместе с жаром приблизившихся полуоткрытых губ. Вместе с тем, как прижалась к его груди высокая девичья грудь...
Почти год прошёл с тех пор, как они с Мраком впервые встретили бункерную. Эри расцвела у него на глазах, из тощей замухрышки превратилась в красивую девушку.
Её даже ожог на щеке не портил, Серый не раз ловил себя на том, что любуется нежной кожей, длинными волнистыми волосами, изящной гибкой фигуркой. Старался отводить глаза, но телу-то не прикажешь. Сколько времени прошло с тех пор, как крайний раз с девчонкой был, лучше не вспоминать...
Желанием накрыло резко — горячей, нестерпимо жгучей волной. В ушах зазвенело. Завороженно глядя Эри в глаза, плохо соображая, что делает, Серый впился губами в её губы. Девчонка отозвалась. Ещё крепче прильнула к нему.
Кажется, ничто и никогда в жизни Серый не ненавидел так, как свои связанные руки. То, что не может обнять Эри, почувствовать её. Прижать к себе, сорвать одежду, которая так мешает...
Мыслей в голове не осталось. Не осталось вообще ничего, кроме этих горячих, с такой страстью открывшихся навстречу губ. Они с Эри опустились на пол.
Укол в плечо Серый почувствовал, но в первый момент не сообразил, что это. Досадливо, успев позабыть о том, что руки связаны, дёрнулся, в тщетной попытке отмахнуться. А в следующий момент понял, что сопротивляться не может.
— Ты болен, мальчик.
Голос Шаман прозвучал громом с ясного неба.
Горячечная волна схлынула. Серый пришёл в себя — и почувствовал, что уколотое плечо деревенеет. Из него выдернули иглу. Серого схватили за связанные ноги и куда-то поволокли.
Теперь уж он протрезвел окончательно. Наваждение
