Полюс Доброты - Мила Бачурова

Джек — и вдруг отец! Да Серый скорей бы поверил, что у Мрака взрослая дочь есть.

Джек с самого детства был лучшим товарищем из всех, кого можно представить, его приезд был самым долгожданным подарком. Джеку можно было рассказать такое, чего не расскажешь ни отцу, ни тем более мамке. Спросить о чем угодно — зная, что просто ответит, как ответил бы Мрак, без всяких там «а почему ты спрашиваешь». Наверное, потому ни мне, ни Мраку и в голову не пришло, что отцом девчонки может быть Джек, — думал Серый. Хотя оба помнили, что в Бункере он бывал, и о его умении слышать чувства — так же, как Эри! — в поселке не знал только ленивый. Да они с девчонкой, коль уж на то пошло, даже внешне похожи. Не настолько, конечно, чтобы в глаза бросалось — как Мрак похож на Сталкера, например, — но можно было догадаться... Можно было. Если предположить, что у такого человека, как Джек, в принципе могут быть дети.

Эри подошла к Серому еще в поселке, после того как Джека разместили в операционной, а Кирилла и Ангелину — в палатах. Красная, хоть прикуривай, но в глаза посмотрела прямо.

— Прости меня. Я струсила и хотела домой.

— А то я не понял, — буркнул Серый. — Ладно, проехали.

— Ты... не сердишься?

— Сержусь. Ща как врежу! — Серый подался вперед.

Отшатнулась, дурында. Потом, видя, что Серый усмехается, выдохнула. Забормотала:

— Я больше никогда... честное слово!

— Не галди, Мрака разбудишь. — Серый кивнул на дрыхнущего на койке Мрака. На соседней, накачанная лекарствами, лежала Ангелина.

Серый, как велел отец, за ней «присматривал», чтобы не пропустить момент, когда придет в себя. Он сидел на полу, привалившись к стене — на шатком тонконогом стуле было неудобно, это выяснил еще в первые десять минут, — отчаянно боролся со сном и прикидывал, сколько удастся поспать после того, как разбудит сменщика-Мрака.

Эри разревелась. Плюхнулась рядом с Серым на пол, ткнулась лбом в плечо. Серый ее обнял. Пообещал:

— Я никому не скажу. Если будут спрашивать, почему ты от нас отстала, придумаем что-нибудь. Только завтра, сейчас башка не варит.

Эри разревелась еще пуще. Серый, зная по сестрам, что успокаивать, когда так бурно ревут, бесполезно, молча гладил ее по голове. Постепенно рыдания стихли. И скоро Серый понял, что девчонка спит.

***

— Как ты? — глянув на часы, спросил у Джека Серый. Он вел его уже час, сменил на посту Мрака. -Может, привал? Отдохнешь?

— На том свете привалюсь. — Джек тяжело дышал, но по тону Серый понял, что скорее сдохнет, чем остановится. — Олеська... дальше?

— Да. — Серый сумел выговорить это так, чтобы не дрогнул голос.

Обожгло вдруг пониманием — это они с Мраком видели в подвешенном над дорогой трупе безликого мертвеца. Джек говорил о погибшей Олесе, как о живой.

Серый вспомнил свои слова — о том, что труп можно не снимать с дерева, все равно не опознаешь. Формально он был прав, не придерешься, но в глубине души понимал, что просто-напросто боялся заглянуть Олесе в лицо. Увидеть то, что от него осталось.

Джек не боялся.

Стоял под деревом, когда Мрак перерезал веревку. Подхватил падающее тело на лету, не дав прикоснуться к земле — бережно, будто Олеся была жива. И так же бережно опустил ее на обочину дороги.

— Сейчас, — услышал Серый, — долго шли, прости. Похороним как положено, не сомневайся.

Серый, взглянув на труп, не выдержал, отвернулся. Мрак тоже смотрел мимо, бункерная и приблизиться не рискнула.

А Кирилл подошел к Джеку. Молча, не отводя взгляда, присел рядом. Он тоже не видит сейчас гниющего уродства, — обожгло Серого. Он видит живого человека.

— Вон там хорошее место, — махнул рукой Кирилл.

Джек посмотрел, кивнул. Серый не сразу понял, что отец говорит о месте для могилы.

Ни он, ни Джек не лили слез. Не произносили над погибшей красивых слов, как в книжках и фильмах. Они исступленно копали могилу — в каменистой, едва поддающейся складным лопаткам, земле. Долбили ее ножами и отбрасывали руками. Если бы было нужно, зубами бы грызли, — понял Серый. И остановились только тогда, когда яма была готова.

Последняя дань боевому товарищу. Все, что они могли сделать для Олеси — похоронить так, как считали должным.

— Друг наш Олеська, — глядя на засыпанную могилу с установленной в изголовье деревянной табличкой, ровно и твердо проговорил Кирилл. — Друг наш и сестра. Ты отдала свою жизнь, чтобы мы жили. Мы будем помнить тебя всегда.

— Мы будем помнить тебя всегда, — откликнулся эхом Джек.

Он держал в опущенной руке пистолет, забрал его у Мрака.

Больше никто ничего не сказал. Молчала, держась за руку Джека, бункерная — хотя Серый был уверен, что разревется и понесет какую-нибудь ерунду, молчал сидящий в стороне от могилы, будто утонувший в своем плаще, Шаман.

Слушая отголосок прокатившихся над горами выстрелов, Серый вдруг подумал, какая чушь — все то, что он видел в кино и читал в книгах.

Эпилог

Ангелина

Труп женщины, четыре месяца назад подвешенный Шаманом над дорогой во устрашение тех, кто мог явиться освобождать пленников, эти же пленники и сняли с дерева. Выдолбили в неподатливой земле могилу, потратив на это большую часть ночи. Женщину похоронили, могилу завалили камнями. Главный чужак пристроил среди камней табличку с выжженной надписью.

Оружие и боеприпасы Шаман пленникам не вернул — сказал, что уничтожил. Искать они не стали, торопились. Ненавистный чужак стрелял в воздух над могилой женщины из пистолета кого-то из молодых парней. Парней Ангелина не различала, ее интересовали не они.

Очнувшись в больнице и узнав, что чужаки увели Шамана, Ангелина не раздумывала ни секунды — бросилась догонять. Несмотря на то, что Шаман передал через Серафиму просьбу остаться в поселке и дожидаться его, кинулась в погоню немедленно. Понимала, что еще слаба, но понимала и то, что чужаки тоже ослаблены и далеко не уйдут. Ненавистный чужак ранен, главный чужак