Локки 9. Потомок бога - Евгений Валерьевич Решетов
Однако паренёк не успокоился. Он метнул взор в сторону приоткрытых окон, откуда вылетали громкий смех, звон тарелок, стук кружек и игривые взвизгивания служанок. И пацан открыл было рот, да так и замер, не решаясь крикнуть «помогите».
Кажется, даже его детский разум сообразил, что пирующие там дворяне не заступятся за его мать, а скорее присоединятся к развлечению троицы грёбаных упырей.
— Пойдём, Митяй, пойдём, — прошептал Перфилий и потащил верещащего пацана за конюшню, опасливо поглядывая на дворян.
Один из них обратил на него внимание и грозно крикнул:
— Куда, отребье⁈ Стойте и глядите! Будем вам впредь наука, чтобы вы лучше исполняли свои обязанности! А то совсем распустились! Ух-х-х я вас всех, сволочей! Обленились да жирком заплыли! Забыли уже, что вы обязаны служить нам верой и правдой! Для того вас боги Хаоса и создали! А мы по праву рождения повелеваем вами!
— Отличная речь, сударь Карпов! — одобрительно причмокнул слюнявыми губами третий аристократ и повелительно ткнул пальцем Перфилию, чтобы он с мальчонкой встал поближе к мычащей женщине.
Мужчина испуганно закивал и потащил пацанёнка к матери.
Признаться, даже моё чёрное сердце на миг дало сбой, глядя на творящееся бесчинство. Впрочем, божественный голосок в моей голове начал твердить, что такое в этом мире происходит сплошь и рядом. Ничего не изменить. Богатые и сильные смертные всегда будут ради собственного удовольствия издеваться над своими более слабыми собратьями. Так устроен мир.
— Локки, — громко прошипела Мия, не успев отойти далеко. — Ты чего замер? Хочешь досмотреть? Или ты… или… — её глаза во мраке капюшона шокировано блеснули. — Ты хочешь вмешаться? Да шут с ними. Это всего лишь смертные. Тем более женщина страшная, как горгулья. А её отпрыска и вовсе не жаль. Без матери-то он быстрее повзрослеет и поймёт, почём фунт лиха в этом мире. А даже если и его пристрелят, то всё одно хорошо: он помрёт, не успев много нагрешить.
— Какая злая ирония, — с кривой усмешкой пробормотал я себе под нос.
— Эй, девка! — обратил на неё внимание Карпов, вряд ли расслышавший её слова, но явно уловивший звучание голоса. — Ты вроде мило воркуешь. Скинь капюшон. Дай на тебя глянуть. Ежели окажешься в моём вкусе, то считай, сегодняшней ночью ты уже занята. А ежели совсем хороша собой, да ещё и расстараешься в постели, то смело можешь рассчитывать на золотой.
— Да пошёл ты, хряк, — насмешливо ответила та. — Сунь себе золотой в жопу.
— Чего⁈ — опешил дворянин и посмотрел на своих вытаращивших глаза сотоварищей, словно искал в их взглядах подтверждение того, что он не ослышался.
Даже мальчонка перестал лить слёзы и тянуть руки к матери, уставившись на Мию в немом изумлении. А та выставила вперёд точёную ножку, словно красуясь на сцене под светом софитов и взорами зрителей.
Перфилий мельком глянул на изящную конечность, выглядывающую между полами плаща, а затем шумно сглотнул и покосился на женщину, привязанную к опоре навеса. Она, как и все, замерла, поражённая в самое темечко дерзостью неизвестной девицы, то бишь смуглянки.
Казалось, даже комары притихли и лошади, прежде ржавшие в конюшне.
— Кажется, она полоумная, — предположил хлопающий зенками Окунев, всё так же сжимая нетвёрдой рукой револьвер.
— Да плевать, что она полоумная! — взревел Карпов, побагровев так сильно, что кровь едва не хлынула из пор на лице. — Стреляйте в эту суку, сударь Окунев! Даю десять золотых за попадание в голову! А ежели промахнётесь, я порублю её саблей!
Его толстые пальцы метнулись к поясу, где в богато украшенных полудрагоценными камнями ножнах покоился клинок.
— Новая потеха! — азартно взревел Окунев и направил револьвер в сторону Мии, спокойно замершей возле колодца.
— Ага, — согласился я с Окуневым и швырнул в него слабенький «взрыв энергии» первого уровня.
А зачем было тратить более сильный, ведь в этом мире нет магических артефактов? Совсем нет. По крайней мере, мне на глаза не попался ни один со времени моего тут появления. Вот и у дворянина вряд ли имелось что-то подобное. И я оказался прав…
Моя магия светло-зелёным сгустком пронеслась по воздуху и угодила прямо в горящую злым весельем харю аристократа. Сверкнула вспышка и запахло палёной плотью. «Взрыв энергии» до самой кости сжёг лицо ублюдка, заставив того замертво рухнуть на спину, выронив револьвер. Оружие со стуком упало на крыльцо рядом с ногами багрового Карпова, ошарашенно распахнувшего рот с изъеденными кариесом зубами сладкоежки, ленящегося почистить их.
— Да как… да как!.. — неожиданно тоненьким голосом взвизгнул он, налившись искренним непониманием ситуации.
В его картине мира не укладывалось, что какие-то бродяги в плащах могут так себя вести с дворянами. Впрочем, уже через миг он нашёл ответ на такой вопиющий поворот судьбы.
— Враги! Нападение! Нас атаковали маги, ряженые в простолюдинов! — заорал он и проворной свиньёй юркнул в дверь постоялого двора.
Третий дворянин с перекошенным от ужаса лицом хотел последовать за ним, но ему помешали вилы, с хрустом воткнувшиеся в спину и вышедшие из груди. Он грохнулся на крыльцо, заливая его кровью.
А я довольно потёр руки. «Телекинез» сработал штатно, швырнув в дворянина вилы. Прежде они торчали из копны сена, лежавшей под навесом. К его-то опоре и была привязана несчастная женщина, которую сейчас лихорадочно развязывал малец, воспользовавшийся ситуацией.
А дядька Перфилий куда-то исчез.
— Видишь, Локки, — повернулась ко мне Мия, — стоило сделать доброе дело, спасти эту страхолюдину и её отпрыска, так сразу сколько крови пролилось. И прольётся ещё больше. Я уже вижу, как из дома выскакивает толпа озлобленных дворян с телохранителями.
— Кажется, тебе следует получше узнать, что такое причинно-следственная связь.
Глава 11
Красноватая луна с любопытством взирала на постоялый двор, где мальчонка наконец отвязал свою мать от опоры навеса. Та сразу вытащила изо рта кляп и стянула с глаз повязку. Ей хватило всего пары ударов сердца, чтобы понять, кто стал её невольным, но всё же спасителем.
— Бла… благодарю вас, дама и сударь, — пролепетала она, едва не срываясь на рыдания.
Её руки тряслись, взгляд метался по сторонам, а воздух с хрипами вылетал из ходящей ходуном обнажённой груди с кровоподтёками. На лице же ужас сменился отчаянной радостью, а потом снова появился страх, стоило ей наткнуться взглядом на трупы дворян.
— Да не за что, — пробормотал я,
