Гимназистка - Василиса Мельницкая

— Это обязательно? — прошипела я, оттащив его в сторону. — Нельзя договориться об индивидуальных занятиях?

— От групповых больше пользы, — сказал он, едва пряча улыбку. — Ты будешь стремиться превзойти учеников, чтобы перейти на ступень выше. И выше. И выше. Вперед, Яра. Я в тебя верю.

Я подавила желание пнуть его босой ногой и, расправив плечи, отправилась к малышне, учиться делать благодарственный поклон.

Глава 66

Я занималась айкидо по понедельникам, средам и субботам. Вторник и пятница — военная подготовка по расписанию гимназии и бассейн с тренажерным залом по распоряжению Савы. По воскресеньям он учил меня вождению.

— В этом ты лучший? — Я не преминула напомнить ему о его же словах.

— Как ты догадалась! — усмехнулся он.

В гимназии лекции и практические занятия шли шесть дней в неделю, и времени на выполнение домашних заданий мне катастрофически не хватало.

— Думаешь, у меня меньше работы? Я же как-то справляюсь! — парировал Сава в ответ на мои робкие жалобы на усталость. — И не вздумай забивать на учебу. Буду штрафовать за низкие оценки.

— Как? — тут же поинтересовалась я.

— Узнаешь, — зловеще пообещал он.

И ведь не ошибся! Узнала. Сразу после зачета по костям плечевого пояса, который я сдала на «трояк».

— Три подхода по пятьдесят отжиманий, три — по сто приседаний, — безжалостно заявил Сава. — А зачет пересдать.

— А за два балла — два подхода? — съязвила я.

— Пять, — не моргнув глазом, ответил он. — И на ковер к Александру Ивановичу. И поверь, после его взбучки мои методы покажутся тебе гуманными.

После этого наказания у меня дрожали руки и ноги, и я поклялась себе, что никогда не получу «пару».

Я научилась экономить время: занималась в перерывах между занятиями в гимназии, в автобусе и в метро. Не тратила драгоценные минуты на кофе с пирожным. Выбирала кратчайшие маршруты и зубрила латынь в ванной комнате и туалете.

Оказалось, что ко всему можно привыкнуть, если не жалеть себя и не отвлекаться на пустяки. Утренние пробежки перестали казаться наказанием, латинские термины — забористыми ругательствами, занятия айкидо в группе с малышами — извращенной пыткой. Мне нравилось водить машину под руководством Савы. И на занятиях в кадетском училище я не испытывала неловкости, хотя в нашей группе практику вел Матвей.

— Чего ты так убиваешься? — недоумевали Катя и Миля. — С твоим уровнем силы поступить в медицинскую академию несложно, причем со стипендией.

Я отвечала им, что хочу поступать в военную медицинскую академию, а там очень высокие требования.

В училище, расположенное неподалеку, нас возили на автобусе. По вторникам мы изучали теорию, лекции читали офицеры, наставники кадетов. По пятницам нас гоняли на полосе препятствий и проводили практическое занятие по прослушанным во вторник материалам. Если лекцию читали об оружии, то мы разбирали и собирали автомат Калашникова, если о способах защиты, то учились пользоваться противогазом. Практику проводили старшие курсанты, и я попала в группу к Матвею. Не знаю, дядя его о том позаботился или он сам, но Матвей вел себя безупречно. Никаких заигрываний, никаких поблажек — он относился ко мне ровно, как ко всем остальным барышням. За это я была ему благодарна.

И потому несколько удивилась, когда мне передали записку от Матвея.

В пятницу, после практики в кадетском училище, я, как обычно, вернулась в гимназию. В бассейне и тренажерном зале Сава меня не контролировал, доверял местным тренерам. Старшекурсницы занимались военной подготовкой в те же дни, что и мы, но позже. Записку принесла Даша, соседка, с которой мы практически не общались.

«Нужно поговорить. Срочно! Приходи к дубу. Буду ждать в 20.00. М. Ш.»

Я уже знала, что в любом приличном военном училище есть лаз в заборе для побегов в самоволку. Матвей мне его показал, и дуб, росший на территории училища, служил ориентиром. И, заодно, идеальным местом для тайных свиданий. Рос он в отдалении от учебных корпусов и стадиона, рядом со стрельбищем, где в темное время суток никого не было.

Я ни за что не побежала бы на свидание к Матвею, но в записке не чувствовалась романтика, и я сразу уверилась в том, что случилось что-то плохое. И, значит, надо идти. В конце концов, я его должница. Если моя помощь не нужна, я вполне могу дать ему по шее за такие шуточки. А что время позднее, так наблюдение за мной никто не снимал. Пробегусь перед сном, вполне успею вернуться к десяти домой. И вот Карамельку с собой возьму, с ней спокойнее.

Я вернулась домой, поужинала и переоделась.

— Ты куда собралась? — спросила Клава, столкнувшись со мной на лестнице.

— Гулять, — ответила я.

— Одна?

— Это что за допрос? — удивилась я.

Как-то раньше она не интересовалась, куда я хожу и с кем.

— Ой, да просто спросила, — отмахнулась Клава.

До училища я добралась без приключений, благо дорогу уже хорошо знала. С той стороны, где рос дуб, забор примыкал к кладбищу, и я отпустила Карамельку полетать. Мертвецы курсантов не беспокоили, так и мне не стоило их бояться.

Честно говоря, я все ждала, что меня догонит наблюдатель и спросит, куда я лезу на ночь глядя, но этого не произошло. Должно быть, у эсперов крепкие нервы.

С собой я взяла фонарик, и лаз нашла легко.

— Карамелька, там кто-то есть? — спросила я, на всякий случай. — За забором?

Она вспорхнула на ветку дуба и осталась там сидеть, не прячась. И я перемахнула через забор.

Матвея еще не было, но он не опаздывал, это я пришла рано. Устроившись под дубом на ящике, я оперлась спиной на ствол и закрыла глаза. Обидно, что приходится терять время. Завтра зачет по клеткам крови, и хорошо бы перечитать лекции, и к лабораторной по биохимии подготовиться, заранее расписать формулы превращений. И выучить хотя бы половину ямок и бугорков черепа.

Я не заметила, как задремала. Не знаю, почему Карамелька меня не предупредила о том, что кто-то приближается. Верно, увлеклась охотой на какую-нибудь ночную живность. В общем, я