Кровавый принц - Нина Линдт
Первой об этом услышала богиня Гесса. Гесса очень спокойная, рассудительная богиня, старается поддержать равновесие, поэтому она обеспокоилась судьбой девочки и пришла к матери в виде гадалки, напророчила, что если та будет продолжать хвастаться дочкой, то гневливая Верия заберет у нее девочку и отдаст небесному страннику на расправу.
Но увещевания гадалки мать не убедили. Она не верила в гнев богов, потому что считала, что ее дочь под их защитой. И все произошло, как и опасалась Гесса: Верия, услышав о ребенке, сначала не поверила и решила сама убедиться, правдив ли слух.
Когда мать Ивы, (ведь ты уже догадалась, кто эта небесно-прекрасная девочка, Алиса?) гуляла с малышкой, к ним приблизилась невероятной красоты женщина и попросила показать девочку. Мать отказала, но для богов отказов не существует. Верия обездвижила женщину, и той не оставалось ничего другого, как бессильно наблюдать, не имея возможности помешать богине. Верия заглянула в коляску, увидела прекрасное дитя, разозлилась и пообещала прислать своего сына, который уничтожит ребенка. Испуганная мать в слезах начала молить всех богов о помощи и заступничестве. Но все так боялись небесного странника, что предпочли не вмешиваться.
И только Гесса не побоялась. Она явилась к матери в роли все той же гадалки и пообещала спрятать девочку в надежном месте, где ее не найдут. Матери Ивы пришлось довериться гадалке, но она была так испугана, что отдала ребенка. В ту же ночь пришел небесный странник. Он потребовал отдать ему девочку, но мать отказалась говорить, где Ива. И тогда тот в гневе пообещал, что найдет ее и уничтожит на глазах у матери.
Гесса явилась к нам в школу и попросила о заступничестве для девочки. Богам не отказывают, Алиса. Ты однажды это тоже поймешь. Поэтому мне пришлось принять девочку, наложить на нее чары уродства. Помимо того, что это очень скрытое место, благодаря магии хозяина времени, небесный странник не может разглядеть в Иве красавицу, потому что Гесса помогала мне в создании чар. Это не просто колдовство, но и сила богов. Если ты разрушишь созданное богиней и мной уродство, то миру откроется красота Ивы. И тогда небесный странник придет за ней. И убьет. Понимаешь теперь, что Иве нельзя быть красивой?
- Но я ничего не делаю… - возмутилась Алиса.
- Ива уже не так устрашающе уродлива, как раньше, - объяснила мадам Этель.
- Это все больше похоже на страшную сказку, - Алиса задумчиво посмотрела на мадам Этель. – Но теперь, когда я беседовала с Марой, небесным драконом… теперь я больше верю в существование богов. Но я не разрушаю чары Ивы сознательно, я вообще до сих пор так и не проявила силу ведьмы. Я не знаю, почему ее уродство так смягчилось. Мадам Этель, я не знаю, как убедить Иву остаться в школе. Не понимаю, как помочь… Она здесь страдает от унижений и жестокости, ведь уродство не так страшно, если окружающие не бьют тебя за него по лицу… Почему вы, зная, какая она на самом деле, позволили ее унижать и оскорблять? Почему не полюбили хоть немного?
Мадам Этель поджала губы.
- Я здесь не для того, чтобы любить учениц и подкидышей богов. Я руковожу школой, которая постоянно находится под угрозой уничтожения. Вдруг хозяин времени передумает нас защищать? Вдруг его сила ослабеет? Вдруг нас найдут инквизиторы? У меня голова занята этим, а не любовью, Алиса. Оставь любовь для тех, кому больше нечем заняться, тем, кто слаб и может надеяться только на нее. Ты должна быть сильной, если хочешь изменить этот мир.
- Я не хочу менять мир, если в нем по-прежнему не будет места для красоты и доброты Ивы. Что толку в вашей ненависти к магам? Один из них защищает вас много лет, а вы по-прежнему жаждете мщения… У вас в школе в качестве пугал висят портреты династии Ватра. Чтобы никто не забывал об унижении ведунов… но ваша ненависть лишь породит еще большую ненависть магов. Это будет лишь очередной виток той страшной резни, что устроил принц Люме. Я не стану в этом участвовать.
Алиса поднялась.
Мадам Этель тоже встала.
- Ты еще слишком юна, Алиса, ты думаешь, все вокруг либо черное, либо белое. Категорично судить очень легко. Жизнь порой заставляет нас делать то, что мы не хотим, никогда бы не сделали, не будь обстоятельств. Я тоже была такой. Я мечтала о том, что школа для ведьм будет выпускать сильных и способных колдуний, но наши возможности истощаются с каждым поколением. Я вижу, как мельчает порода. А ты… прибрала к рукам огромную силу по праву крови, но совершенно не понимаешь, как ей руководить! Вот что поистине несправедливо и глупо!
Мадам Этель вдруг шагнула к Алисе, в глазах ведьмы сверкнуло нечто, что заставило девушку отступить. Директриса протянула к ней руку, но тут же отдернула: из-за пазухи Алисы высунулся одноглазый кот и зашипел.
- Иди, Алиса, - мадам Этель вдруг поникла, словно ее порыв лишил ведьму всех сил. – И подумай над моими словами.
Алиса подошла к двери, приоткрыла ее, задумавшись. Потом повернулась к мадам Этель:
- Я уже давно не делю мир на черное и белое. Но я понимаю, что если есть три мира, то нельзя разрушать их, это бессмысленно. Разрушится один – где гарантия, что другие останутся? Это… как формула лекарства. Если убрать один компонент, остальные могут стать либо бесполезными, либо ядом. Мы нужны друг другу. Все три мира.
И с этими словами она вышла.
Мадам Этель долго смотрела на закрывшуюся за Алисой дверь. Потом села на кресло и прикрыла глаза руками. Пальцы дрожали. Всегда прямая и волевая, она вдруг ощутила вес своих лет и полное бессилие.
Жак де Марли нашел Алису в галерее. Она рассматривала портрет принца Люме. Услышав шаги колдуна, Алиса обернулась. Потом снова посмотрела на картину.
- Мне иногда кажется, что он смотрит… как живой, - она содрогнулась. – Сама не понимаю, почему все время прихожу смотреть в эти бездонные пустые глаза. В них столько жестокости, ярости, но еще… скорби.
- Скорби? – удивленно переспросил Жак де Марли. – Мне так не кажется. Принц Люме не
