Заброшка - Эра Думер

Когда отца Фурины застрелили на мирном шествии, мать, работавшая на предприятии директором, провернула преступную схему, заполучила поток в миллион эверий, забрала двух девочек и увезла на Инитий.

Фурина была выдающимся эйнином: школярка могла позволить себе все, что угодно. Вундеркинд, она овладела мастерством арочных переходов еще во время обучения на первых курсах Альма-Матер, пока остальные изучали азы. Фурина одевалась как хотела, ела и пила что хотела, вела успешный экоблог в АКАШИ, рассказывая о жизни в «Пустотах» без прикрас, путешествовала где хотела и наслаждалась криминальной стороной жизни, о которой мало кто знал, кроме…

– Янус Лебье-Рейепс, – улыбнулась она, помешивая коктейль трубочкой, – занятная личность.

– Что девушки в нем находят, просвети? – нахмурился Виракочча, бросая робкие взгляды в сторону уединившихся Тийи и Януса. – Вам нравятся бабники?

Фурина расхохоталась и покачала головой:

– Ты мне сейчас мозг вынес, Виракочча. Я понятия нафиг не имею, что девчонки находят в Белом Вейните, и я не испытываю к нему романтических чувств. Лучше свою землячку спроси. – Девушка указала соломинкой в сторону целующейся парочки и успела подхватить капельку напитка прежде, чем она капнула бы на серебряную сетку колготок. – Тийя Серенай – его фанатка, торчит на Белом Вейните. Вот она-то тебе лекцию прочтет, как и что он делает.

Последние слова Фурина произнесла задумчиво, потому что выискивала робота-официанта, который развозил заказы, и, обнаружив, покачала двумя пальцами перед его сенсорами.

– Нам интересно мнение той, что еще не пала его жертвой, – протянул Ананси. – Я думаю, что я очень хорош, и у меня было уже хор-ла «раза» с девушками. Вот я для тебя хорош, Фурина?

– Нет, – закатила глаза она, и Виракочча усмехнулся. Ананси махнул на друзей рукой. – Не плачь. Я к этому по-другому, знаешь ли, отношусь. Мне кажется, – ее взор устремился к силуэтам, смешанным в страстном поцелуе, от амплитуды которой шарахались виртуальные рыбки в вертикальных аквариумах, – что те, кто с ранних лет ведет беспорядочную амурную жизнь, на деле одинок и глубоко несчастен.

– Да уж, – расхохотался Ананси, – офигеть можно, Фурина. Глубокий анализ. – Он комично «собрал» вымышленные слезки в ладони. – Поплачем над судьбой богача-красавчика, поимевшего всех благородных и не очень девиц Альма-Матер.

Фурина повела плечом. Когда робот, изобразив на экране-мордочке добродушный смайл, подвез поднос с любимым гарцевым энергетиком Эрешкигаль, его беспардонно забрали прямо из-под носа девушки.

Девушка, прищурив фиалковые глаза, наблюдала за тем, как Белый Вейнит опустошает стакан, прижимая Тийю к себе за талию. Оба лохматые, у Серенай потекла косметика. Фурина вернула ноги на столик и, закатив глаза, увязла в наполненных упругой жидкостью подушках.

– Это было твое? – спросил ничтоже сумняшеся Янус, покачав пустой посудой около покрасневшего лица. Прилизав волосы над ухом, поставил стакан на поднос и заказал еще. – Меня мучила жажда, мне нужнее, так что ты меня простишь, пожалуй. Ты же меня любишь, шмакодявка.

Белый Вейнит обворожительно улыбнулся, обнажая ровный ряд жемчужных зубов, и проводил Тийю на диванчик, усевшись между ними с Фуриной. Последняя нацепила на глаза эхозащитные очки в неформальной оправе и пробубнила:

– Я могу простить тебе даже убийство моего виртуального питомца, но только не выпитый энергетик, наполированный ты кусок совести.

– Ограбим фабрику, – предложил Янус, будто бы между делом. – Мне нравятся злаковые батончики, которые они производят. А еще, – он понизил голос, опустившись и обдав Фурину вейнитовым одеколоном, – повеселимся.

Возникла тишина. Эйнины с хмурыми ликами смотрели друг на друга, и лишь незатейливая мелодия, льющаяся из потолочных колонок, вплеталась в их атмосферу тонкой нитью.

Взрыв хохота. Янус побарабанил пальцами по спинке дивана за Фуриной и убрал руку с тренировочными точками на фалангах. Они переглянулись.

– Что ж, друзья, с вами неплохо оттянуться, – сказал Ананси, поднимаясь и застегивая пиджак на выдохе, – но воспитатели проглотят меня с потрохами, если я пропущу священный миг.

Священным мигом называли затмение Эхо Таэссом, когда надлежало причащаться к магической воде и магической пище в кругу близких. Считалось, что слияние сфер на небесах благотворно влияет на семейные узы, а священное причастие продлевает жизнь. Поговаривали, что праздник создан искусственно в Сэнтрэ, чтобы культивировать в деловых инитийцах уважение к институту семьи.

– Я тоже пойду. – Виракочча вышел из-за стола следом за другом. – Свидимся, когда распустятся лиены18.

Ананси с Виракочей ушли. Тийя, прилегшая на диване на бок, задумчиво накручивала светлый локон Януса на сапфировый палец. Он погладил ашерн-а по пояснице и с улыбкой шепнул:

– Я и забыл про этот дурацкий праздник.

– Он важен для ильде, – тут же ответила Тийя Серенай, – моя мать встречает инитийских дипломатов, я должна быть дома вовремя.

Белый Вейнит смотрел на ее полные губы, пока она говорила, и потянулся за поцелуем, который незамедлительно получил. Фурина с ворчливым вздохом откинула голову на спинку дивана и забрала энергетик у подъехавшего робо-официанта.

– Иди уже, ашернская принцесса, – попрощался с Тийей Янус, и она, расправив юбку и стерев излишки помады, сотрясла рукой воздух.

Фурина ответила тем же.

Они с Белым Вейнитом остались вдвоем.

Янус активировал экранчик на внутренней стороне запястья и, приподняв брови, свистнул:

– А вечер только начинается.

– Уже ночь. – Текорейка повращала пальцем у виска, чем вызвала смешок у собеседника:

– Тем лучше. – Белый Вейнит что-то набрал на экранчике, и его лицо разгладилось. Он подпер кулаком щеку, придвинувшись к Фурине. – Значит, рассвет совсем скоро, а я обещал своему пьяному мастеру, что на сей раз не опоздаю на занятия. Впрочем, – добавил чуть тише, – зачастую Джа-и сам просыпает.

– Главы Школы Порядка и Храма Хаоса не празднуют священный миг? Вот так новости.

На физиономии Белого Вейнита не дернулся ни единый мускул. Он предал ее слова остракизму:

– Моя матушка – убежденная хельтка, ей до звезды на инитийские праздники. А отец – нигилист.

Эрешкигаль приблизилась носом к носу с Янусом, и он устроился удобнее, положив руку на спинку дивана за ее спиной. Фурина усмехнулась одним уголком губ и уточнила:

– Ты будешь торчать тут всю ночь?

– Ага. Быть может, – он осмотрелся, не цепляясь равнодушным взором ни за кого из посетителей, – найду, у кого остаться на ночь.

– Позорище какое, и это Белый Вейнит, сакральный символ мира, – фыркнула Фурина. Она помолчала, что-то обдумывая, затем махнула рукой: – Абсолют с тобой, моя воспитательница все равно на деловой встрече на Те Коре, а сестрица гоняет в «Моризен Хор-Ла», а я считаю, что эта игра – отвратительная калька с «УНТО», вышедшая