Гимназистка - Василиса Мельницкая
— Ты или дура, или святая, — заключила Ольга. — Я так точно не смогла бы. Матвей пожаловался на меня своему деду, представляешь? А тот к отцу пришел. Папа сказал, что никогда не даст согласия на наш брак, чтобы я и думать забыла. И вообще! Это же унизительно. Я все понимаю, но… — Она перешла на шепот. — Отказаться от Матвея не могу. Я его люблю.
Чувства, и правда, были сильными. Я ощутила волну, сродни жару. Страсть, желание, тоска, отчаяние, обида. И нечто непонятное, но очень сильное. Любовь? Если так, то Ольгу жаль.
— Так они из-за этого и подрались, — сказала я, возвращаясь к дуэли. — Сава вызвал Матвея. Если честно, я мало что поняла, они очень быстро двигались. И как-то все быстро и началось, и закончилось. Так что нечего рассказывать.
— Савка его ранил?
— Бровь рассек, когда по лицу палкой заехал. Он же и к врачу отвез. Больше я Матвея не видела, а с Савой встречаюсь каждый день.
Мороженое закончилось. Я хотела взять конфету, но вспомнила об утренней пробежке. Мне и мороженое боком выйдет.
— Яра, позвони Матвею. Пожалуйста… — выдала вдруг Ольга, сложив ладони в умоляющем жесте.
— Зачем? — не поняла я.
— Ну… Я не могу. Папа узнает, если я с домашнего номера ему позвоню. Если с автомата, это только завтра. Но завтра уже будет поздно.
— Почему?
— Потому что завтра Матвей вернется в расположение. Он же в военном учится.
— Что я ему скажу? — спросила я. — Надо что-то передать?
— Он мне три свидания должен! — воскликнула Ольга. — Вот об этом ему и напомни. Скажи, чтобы в первое же увольнение с тобой связался, а я придумаю, как вырваться из дома.
А, так мной планируют прикрываться, чтобы бегать на свидания.
— Оль, а почему я? — Мне не было ни страшно, ни стыдно задавать этот вопрос. — Я, конечно, польщена, что ты выбрала меня. Но почему? Есть же Клава. И подруги у тебя, наверняка, есть.
— Издеваешься, — фыркнула Ольга. — Подруг папа так запугал, что они, скорее, ему докладывать побегут, чем мне помогут.
— И ты уверена, что меня он не попросит о том же?
— Нет, не уверена. Но Савка сказал, что Клава дура, а ты — надежная и настоящая. Ему я верю.
«Ну, спасибо, ваша светлость!» — мысленно поблагодарила я Бестужева.
— Ладно, я позвоню Матвею и все передам, — сказала я вслух. — Пиши номер телефона.
Глава 48
Бестужев ждал меня в условленном месте. Я говорила ему, что доберусь до дома сама, но он не пожелал ничего слушать. Иногда мне казалось, что это не только желание быть рядом, но и прямой приказ Александра Ивановича — сопровождать меня везде. Разве что в гимназию я ходила одна.
— Останови возле таксофона, — попросила я, сев в машину. — Там, где удобнее. Надо позвонить.
— Кому? — тут же поинтересовался Бестужев.
Он не спешил заводить мотор. Развернулся ко мне и смотрел как-то подозрительно. Будто знал ответ.
Мыслей моих он не читал, теперь я в этом не сомневалась. Я почувствовала бы прикосновение к разуму. Кстати, а почему Ольга не попросила о помощи Савелия? В дом его не пускают, но уверена, что двое старых друзей могут связаться друг с другом при необходимости.
— Я должна ответить? — спросила я. — Мне нужно отчитываться обо всем, что делаю?
Бестужев фыркнул, будто иного ответа и не ждал.
— Я знаю, кому, — сообщил он, не скрывая довольства. — Шереметеву.
— Тогда зачем спрашивать? — Я повела плечом. — Мог бы и сам помочь подруге.
— А я больше не хочу потакать ее капризам. — Бестужев посерьезнел. — И тебе не советую. Сама знаешь, чем все закончилось, когда я помогал.
— Ты считаешь, это капризы?
— Что же еще? Любовь? — Он скривился. — Разве что к себе. Олька неглупая, но, когда упрямится, все мозги всмятку.
— Возможно, ты прав, — согласилась я. — И потакать не стоит. Но я уже согласилась помочь. Кстати, это с твоей подачи она ко мне обратилась.
— Как это, с моей? — удивился Бестужев.
— А кто Ольге сказал, что мне можно доверять?
— К слову пришлось. И вообще, я был уверен, что ты откажешься.
Словно жаром, от Бестужева полыхнуло раздражением. Он не пытался скрыть эмоции, сжал губы, взгляд стал злым. И все это из-за того, что я согласилась помочь Ольге? Или…
— Почему? — спросила я.
Он как-то сказал, что моя привычка выяснять все сразу, не надумывая обид, ему нравится. Вот и не буду отступать от заведенной традиции.
— Тебе же нравится Матвей, — выдал Бестужев. — Как же ты согласилась помогать сопернице?
Откровенность за откровенность. Я не закрылась, чтобы спрятать удивление. Неприятное такое, царапающее. Подтверждающее, что он прав.
— Потому и согласилась. — Я отвернулась, уж больно тяжелым стал взгляд Бестужева. — Мало ли, кто мне нравится. Или понравится в будущем. Я не имею на это права.
Ответ разозлил его сильнее. Спорткар рванул с места так, что шины завизжали, а меня впечатало в кресло. На дороге Бестужев сбросил скорость, но все равно вел машину на пределе разрешенного правилами. И молчал, хотя обиды я не чувствовала. Раздражение и злость — наверное, так ощущается ревность.
Бестужев и не думал нигде останавливаться, и я не напоминала о просьбе. Позвоню из таксофона рядом с домом, только и всего. Двигались мы по уже знакомому маршруту, однако за городом Бестужев свернул с шоссе не направо, как обычно, а налево.
— Сава, мне б домой, — забеспокоилась я. — Ты говорил, сегодня не будет занятий, а у меня дела…
— Звонить Матвею по домашнему номеру бесполезно, — бесстрастно произнес Бестужев. — Это у вас с
