Рискованный путь - Алексей Игоревич Ильин
— Откуда это? — раздался треск, и я с удивлением посмотрел на сломанную ручку у себя в руке. И только после этого перевёл взгляд на Громова. — Изображения слишком размыты, узнать Ромку и Эда могут только те, кто их знает, — проговорил я, глядя на дёргающийся кадр, после чего решительно отключил запись.
— Дети, — поморщившись, ответил Андрей Николаевич. — Мы не подумали, что у кого-то могли оказаться телефоны с камерами. Какой-то умник сделал вот такой подарок на Новый год отличникам. Этого никто, кроме налоговой, не знал, поэтому эти скоты и не отобрали телефоны. С одного из таких, кстати, та воспитательница и сумела позвонить. Правда, все думали, что это она свой умудрилась так хорошо спрятать, даже мы. Плюс съёмка с соседнего здания через окна, профессионально оцифрованная. Ну и потом никто не препятствовал проходу журналистов в дом после завершения эвакуации.
— Но почему именно сейчас? — задал я вполне закономерный вопрос.
— Потому что полиция сняла метку «совершенно секретно» с этого дела, — взлохматив волосы, проговорил Егор. — Это видео распространяется с невероятной скоростью по сети. Если у нас это ещё не так сильно распространено и некоторые технологии только внедряются, то за рубежом все активно включились в обсуждение.
— Отлично. И чем для нас это обернулось? — напряженно спросил я, глядя на Громова.
— Мальчики-маги хотят стать как дядя, который маг, мальчики-не маги, как дядя Эд, потому что твой братец умудрился представиться кому-то из детей, — ответил Дубов саркастически. — Ну, а девочки просто влюбились в обоих и не могут определиться, кому отдать предпочтение.
— Егор, — я бросил сломанную ручку на стол, и Дубов сразу же начал говорить серьёзно.
— «Дети свободы» окончательно расформированы. Люди Бойко, которых удалось внедрить в низы группировки, сказали, что основной костяк это видео сильно впечатлило. Никто не знает про Эдуарда, а вот Гаранина узнали многие. Всё-таки большинство с ним учились.
— И они испугались, — выдохнул я.
— А ты бы не испугался? Учитывая, что Клещёв непонятно где, сами они ничем последние месяцы не занимались, а Рома очень не любит их предводителя, — вздохнул Егор.
— То есть план, который разрабатывался несколько лет, сейчас уже не актуален? — тихо переспросил я как можно спокойнее, едва сдерживаясь, чтобы ещё чего-нибудь не сломать.
— Мы не знаем, что задумал Клещёв. Последнее, что передал нам Бойко — это слухи о подготовке к какой-то масштабной беспрецедентной акции. Но подробности никому не известны. «Детей Свободы» никто не ставил в известность, всё именно на уровне слухов, — ответил Громов. — Сейчас нужно держать руку на пульсе и ждать возвращения Клещёва на родину.
— Великолепно просто, — процедил я, поднимаясь на ноги и подходя к окну. — Всё становится слишком запутанно.
— Да неужели, — хмыкнул Егор. — Единственное, что я точно могу сказать, процентов на восемьдесят семь, пока мы не узнаем о той самой готовящейся акции, мы этот клубок не распутаем. И существуют «Дети Свободы» или нет, но акция состоится.
— Надо все силы бросить на это. Если они не гнушаются триста детей убить ради того, чтобы вывести на улицы людей, которым бы не понравилось, что силовые структуры ничего не могут предпринять для их защиты от банды отморозков, то что будет их следующим шагом? — я повернулся к следящему за каждым моим движением Громову.
— Я не уверен, что это всё связано между собой, — протянул Егор. — Меньше пятидесяти процентов. Единственное, что я могу тебе сказать, твоё внедрение куда бы то ни было, будет связано с деньгами. Вот так банально. Девяносто пять процентов.
— Так мы до сих пор не знаем, кто стоит за Клещёвым в нашей стране, — я пожал плечами, отвлекаясь на звук телефонного звонка. Достав телефон, я сбросил вызов. Это был Демидов. Он повторил вызов, а потом начал звонить Егору.
— Да ответьте уже, вдруг что-то случилось, — махнул рукой Громов.
— Ты общаешься с Демидовым? Что, совместная ночь, проведённая с суккубами, настолько сближает? — ехидно осведомился я.
— Просто мы иногда общаемся. Ты человек занятой и не можешь разделить свалившееся на него горе. Кристина настояла на изменении договора, и теперь он не может ей изменять, — хмыкнул Дубов, отвечая на звонок. — Что тебе?
— Дима рядом с тобой? Он мне срочно нужен! — требовательно и очень громко завопил Лео.
— Лео, не ори! — взял я трубку, приложив её к уху. — У меня совещание.
— Дима, какое совещание? — возмущенно завопил Демидов чуть меня не оглушая. — Роды начались!
— Лео, я всё понимаю, правда, и очень переживаю за Крис, но скажи мне, ради всего святого, я здесь при чём? — заметив на губах Громова улыбку, я отвернулся.
— Дима, ну как ты не понимаешь, у Крис схватки, и скоро нужно будет идти в родовую.
— Ну так иди, — я потёр лоб. Рождение ребёнка у магов — это на самом деле очень сложный процесс. Первое открытие источника происходит при рождении, а потом он усмиряется и засыпает. Именно поэтому при родах всегда должен присутствовать отец, который смог бы родственной магией утихомирить ребёнка, чтобы избежать серьёзных последствий и излишнего травматизма среди персонала.
— Дима, ты не мог бы приехать сюда? — от внезапности вопроса, я сел, благо рядом со мной стоял стул.
— Лео, ты в своём уме? Ты ещё скажи, что я в родовую с тобой должен пойти, — я попытался воззвать к голосу его разума, сомневаясь, если честно, что разум Лео не испарился в неизвестном направлении.
— Дмитрий, мне сейчас страшно и не по себе, а ты ведёшь себя как законченный эгоист!
— О, Прекраснейшая, за что? — я устало прикрыл глаза. — Хорошо, вы в каком центре находитесь?
— В центральном репродуктивном центре в Москве, где же ещё? — Лео даже опешил от подобного вопроса.
— Ну конечно, где же ещё? — пробормотал я. — Я закончу и сразу же приеду.
Отключив телефон, я долго смотрел на него, не понимая, что сейчас вообще произошло.
— Иди, а то он не успокоится, — кивнул мне Громов. — Кстати, я слышал, что Роман возвращается в реальный мир, это правда?
— Да, сегодня, — как-то отстранённо ответил я.
— И
