Смотритель - Олег Васильевич Северюхин

— Так-так, — подумал про себя профессор и закурил сигарету Кэмел, выпустив струю дыма в сторону офицеров. — Я думаю, что именно это имел в виду учитель, которого прикончил недальновидный Савандорж.

Встав с кошмы и размяв несколько затекшее тело пожилого человека, профессор взял тарелку с сурпой, налил рюмку и пошел к Исаю. Следом за ним пошла Катерина с небольшой сумочкой с красным крестом.

Профессор поочередно подносил к носу лейтенанта то сурпу, то водку, попыхивая ароматной сигареткой. Наконец, терпение лейтенанта кончилось, он вздохнул, а потом на самом вдохе ему под нос была сунута ватка с аммиаком. Дикий крик огласил скромное жилище мадам Лохонг, и лейтенант Метелкин стал заваливаться на бок, начиная двигать пальцами на руках и ногах.

Такая же процедура была проделана и с штурмфюрером фон Безеном.

Через полчаса офицеры уже сидели у большой кастрюли с сурпой и аппетитом закусывали выпитую водку.

Сидевшие рядом с ними женщины кратко рассказали о состоявшемся разговоре с профессором. Судя по взглядам, которые бросались ими на профессора, было совершенно непонятно, удивило это их известие или не удивило, обрадовало или не обрадовало, но то, что оно заставило их задуматься, было ясно даже и без этих взглядов.

Насытившись до отвала, фон Безен в соответствии с немецким менталитетом того времени смачно пустил газы и как-то осекся на средине, почувствовав, что он вообще-то наполовину русский, если верить тому, что рассказал профессор. И вообще, нужно будет узнать, что делают вообще эти русские. Вероятно, нужно будет почитать сочинения господина Достоевского, благо вдруг выяснилось, что он в совершенстве владеет русским языком, который является для него родным. А Исай, оказывается, его родной брат-близнец и Мария с Катериной их сестры от разных матерей. Как-то все перепуталось в голове и совершенно непонятно, кто они все такие и зачем собрались в этом месте.

Еж под шкуру от Сталина

Кабинет Сталина. Поздний вечер, плавно переходящий в глубокую ночь, означающую конец рабочего дня у мыслителя за весь мир и главного большевика Иосифа Сталина. Закурив папиросу Герцоговина Флор, надоело ломать папиросы на показ перед посетителями, Сталин глубоко затянулся и подумал, что он не сделал что-то мелкое, что хотел сделать еще утром.

После второй затяжки он вспомнил об этом и поднял трубку, соединяющую его с приемной.

— Слушаю, товарищ Сталин, — раздался голос секретаря Поскребышева.

— Товарищ Поскребышев, — сказал Сталин, — запросите товарищей Берия и Абакумова о состоянии дела номер сто. И пусть они мне доложат.

Кабинет Берии.

— Все, рабочий день закончен, — думал Берия, наливая в рюмку армянский коньяк и доставая из шкафчика тарелку с кусочками швейцарского шоколада.

Внезапный звонок заставил его вздрогнуть, рюмка с коньяком переполнилась и часть коньяка вылилась на зеленое сукно стола.

— Черт подери, — подумал он, — чего ему ночью не спится, — и поднял трубку телефона.

— Товарищ Берия, — раздался в трубке голос Поскребышева, — товарищ Сталин просил вас доложить ему по делу номер сто.

— Прямо сейчас? — спросил его Берия и голос его ослаб, стал сипящим. — В какое время доложить?

— Не знаю, — сказал Поскребышев и положил трубку. — Вот тебе, сука, задачка на размышление, — улыбнулся про себя секретарь Сталина.

Кабинет Абакумова. Генерал решил проверить состояние молочных желез у молоденькой телеграфистки, настраивавшей его аппаратуру. Внезапный звонок вызвал спазм правой руки, держащей молодую девичью грудь. Девушка вскрикнула от боли, а генерал-полковник Абакумов встал, одернул на себе китель, застегнул его на все пуговицы и строевым шагом подошел к телефону.

— Товарищ Абакумов, — раздался в трубке голос Поскребышева, — товарищ Сталин просил вас доложить ему по делу номер сто.

— Прямо сейчас? — спросил его Абакумов и голос его ослаб, стал сипящим. — В какое время доложить?

— Не знаю, — сказал Поскребышев и положил трубку. — Вот и тебе, сука, задачка на размышление, — улыбнулся про себя секретарь Сталина.

Монгол оказался чукчей

— Собственно говоря, — сказал профессор своим детям, — я не планировал собирать вас так рано, не дожидаясь окончания войны, но с легкой руки Савандоржа, инкарнировавшего в неизвестность моих сыновей, мне пришлось организовать их поиски, и вот мы все здесь. Давайте-ка спросим у Савандоржа, чего это ему вздумалось водить билом по краям медного котелка. Давай, колись, монгольский чукча.

— Он действительно чукча? — удивился лейтенант Метелкин.

— А что такое чукча? — спросил штурмфюрер фон Безен.

— Начальник, а ты, однако, как меня расколол? — спросил Савандорж.

— А вот по этому однако и расколол, — улыбнулся профессор. — А ты, сынок, посмотри на Савандоржа, и поймешь, кто такие чукчи, — сказал он фон Безену.

— Так, и на кого ты работаешь, Савандорж? — продолжил допрос профессор.

— Ни на кого не работаю, — начал оправдываться Савандорж, — совсем ни на кого, однако, только на пахана тружусь.

— А пахан на кого работает? — не унимался профессор.

— Пахан на Берию работает, — сказал Савандорж, — на него все паханы работают.

— Значит, и ты на Берию работаешь, — подытожил профессор.

— Нет, однако, я на Берию не работаю, — сопротивлялся Савандорж, — я только на пахана работаю.

— А кто тебе отдал приказ на инкарнацию вот этих мужиков? — спросил профессор.

— А пахан и приказал, — сказал Савандорж, — пусть, говорит, они меня сделают бессмертным, а я тогда создам партию криминального мира, и мы проведем в стране новую революцию, введем криминальную законность и криминальный порядок, будет у нас зона криминализЬма на зависть всем мафиям мира.

— Савандорж, — спросил профессор, — ты умеешь думать или за тебя пахан думает?

— Обижаешь, начальник, — сказал Савандорж, — как Савандорж становится голодным, он начинает думать, где и что поесть. Куропатка попадет — куропатку съем, моржа, однако, любим и олешки тоже вещь хорошая, покушаешь плотно и кушать дня три не хочется.

— А как ты в монахи подался? — поинтересовался лейтенант Метелкин.

— Из-за уполномоченного, — как-то неуверенно сказал Савандорж.

— Не понял, — сказал профессор, — из-за какого уполномоченного? Оперуполномоченного?

— Да хрен его знает, какой он там обер или не обер, — сказал монах, — а приехал к нам в стойбище уполномоченный от власти и говорит, чтобы мы все ехали землю рыть, золото, мол, там, а нам за это полный пансион, водки от пуза и баба каждый день новая. Кое-кто согласился, а я сказал, чтобы уполномоченный ехал к своей мамочке, которая жила с нашим шаманом, недавно сгоревшим синим пламенем от неумеренного потребления огненной воды. Ну, уполномоченный схватился за маузер, а у меня винчестер наготове всегда, я и стрельнул в песца, а песец был на голове этого уполномоченного, вот они оба упали.

— Кто