Маска теней - Маркус Кас
Но это был доходный дом, раскинувшийся на целый квартал Васильевского острова. Немногим он уступал тем, где проживали дворяне, наведывавшиеся в столицу по делам.
Колонны, мрамор, гранит, ковры и картины в золочёных рамах украшали центральный холл. А ещё нас встретил комендант, при виде которого захотелось выпрямиться и отчитаться.
На столь ответственную должность не могли назначить кого попало. Удержать в узде столичную молодёжь не каждый был способен.
А это явно мог, сразу было понятно.
Комендантом общежития императорской магической академии был призрак.
Казалось, мы оба удивились одинаково сильно. Дух из-за того, что мог разглядеть во мне универсала, благодаря силе и возрасту. Я же потому что первый раз видел воплощённого духа, имеющего с виду очень материальную оболочку.
— Яков Наумович, — глубоко поклонился ректор, пока мы с призраком разглядывали друг друга. — Долгих лет вам жизни. Позвольте познакомить вас с нашим новым заведующим кафедрой артефакторики. Граф Александр Лукич Вознесенский.
Долгих лет жизни? Я слегка нахмурился, и призрак хмыкнул, слегка покачав головой.
— Артефактор, значит? — улыбнулся дух. — Что же, любо. На проверку пожаловали?
— Мы быстро! — пообещал Ряпушкин и резво направился к лестнице.
Я же пошёл очень медленно, до последнего не сводя взгляда с призрака.
Интересно, неужели реально никто не подозревает, что комендант немного неживой? Иначе меня бы предупредили. Да и весь город бы об этом говорил!
Но у нас пока был паритет. Его тайна взамен моей, заговорит один — не будет молчать и другой. Впрочем, выдавать его мне не хотелось, но вот обстоятельно побеседовать — однозначно. Выяснить, как возможно то, что я считал невозможным.
Воплощённый дух! Нет, точно это хороший день.
Отложив нашу беседу, я принялся выполнять первые служебные обязанности в этой жизни. Мне даже понравилось, потому что обстановка здесь была приятной, общежитие больше напоминало дворец, но очень спокойный, тихий и без сотни прислуги.
Звуки наших шагов поглощали ковры. Этаж за этаж — длинные коридоры с десятками дверей с номерными табличками. На некоторых были указаны фамилии — там селились представители знатных родов поколение за поколением.
Даже воздух здесь был наполнен величием, жаждой знаний и чем-то пряным, вроде алхимических настоек.
Ректор молча сопровождал меня, жестами указывая путь.
Я же полностью погрузился в магию. Такую махину объять было задачкой серьёзной. Трудились тут тоже целые поколения артефакторов и прочих магов. Забавно, но императорский дворец был защищён хуже.
Правда, там основной упор был сделан за защиту от внешних угроз, здесь же — на удержание внутренних.
— А есть схема магических плетений этого здания? — единственное, что я спросил.
— Увы, большая часть утеряна, — с сожалением ответил Драговит Ижеславович. — Не без усилий студентов, надо сказать. Мне кажется, что можно выпускные испытания принимать по тому, кто и как обошёл защиту общежития. Такие таланты, ваше сиятельство…
В его голосе восхищение граничило с разочарованием. Можно понять — хотелось такие таланты, да во благо. Но какие блага в юном возрасте? Принять воображаемый вызов, устроить бунт, победить, одолеть воображаемых врагов. Да и хорошо, по большому счёту. Все мы там были.
Но схема меня поразила. Заставила замирать от восторга и азарта. Пусть труды разных мастеров наложились друг на друга и в итоге получилось нечто невообразимое, но какова мощь! Это же суметь надо — не испортить то, что работало, а добавить своё и улучшить.
Да, местами прямо-таки зияли дыры.
Такую махину необходимо постоянно поддерживать, чинить и перестраивать. Я по ходу что-то латал, перенаправлял нити и скреплять разрывы. Ничего критичного, но лазеек обнаружилось уйма.
Честно говоря, не хотелось мне устраивать здесь неприступный форт. Студенты же точно разнесут по кирпичику, если не оставить возможности улизнуть.
Каждая комната была защищена отдельным контуром, независимым от общей схемы. При этом питание контуров шло по нескольким линиям, уходили они вверх. Где-то на крыше были накопители, а может и природный поглотитель, отдающий силу. Иначе сложно представить ресурсы, дающие энергию такой сети. Странно, что не под землёй, ну да ладно.
Этаж за этажом я проверил всё.
Отметил, что часть помещений были дополнительно закрыты артефактами. В основном те, у которых были именные таблички.
Естественно, мне захотелось попасть наверх, чтобы увидеть источник.
На последнем этаже я ожидал закрытый ход, но замка на чердачной двери не было.
— Постоянно снимают его, — поморщился ректор. — Романтика, видите ли, по крышам лазить. Хотя надо признать, вид шикарный отсюда открывается. Сам, когда учился, любил рассветы и закаты здесь встречать, — мечтательно закончил он.
Кто хоть раз видел перспективу столичных крыш, тот поймёт. Разномастные, кособокие, с бесчисленными провалами дворов и дымоходами. Зрелище и правда притягательное.
На крыше нас встретил ветер и холодный вечер. Сюда доставала прохлада залива, поэтому я поёжился. Крикнула недовольная чайка, сидящая на посту около двери, и улетела.
— Я схожу пока к коменданту, попрошу замок принести, — сказал Ряпушкин, боязливо глядя на горизонт.
То ли лукавил насчёт посещения крыш, то ли с возрастом страх высоты появился. Ректор ушёл, а я медленно обернулся по оси.
Крыши, крыши, крыши…
И вдалеке бескрайняя тёмная гладь залива с огнями кораблей и катеров.
Наверху магические потоки изменились. Словно стелились по покрытию, стекаясь всё в одну точку. Туда я и направился, ведомый каким-то странным предвкушением.
Пришлось немного замедлиться и смотреть под ноги. Какие-то провода, коробы, заплатки — всё мешало пройти. Я огибал препятствия, вдыхая свежий ночной воздух полной грудью — солёный и опьяняющий.
В какой-то момент прошёлся по краю, цепляясь одной рукой за хлипкую конструкцию низкой ограды. Крыша тоже уходила вдаль, по всему корпусу, и конца её было не видно.
Некоторые дымоходы источали тепло и исторгали клубы дыма — кто-то разжёг камины.
Света здесь почти не было, но призывать магию не хотелось. Мне нравилось так пробираться по крыше, словно воришка, крадущийся в ночи. Романтика, прав был ректор.
И не только я поддался этой романтики.
Я заметил фигуру вдалеке. Человек внушительной комплекции стоял, выделяясь резким силуэтом среди труб и проводов. Я было хотел подождать, но заметил странность.
Небольшое покачивание.
Человек стоял на самом краю и едва заметно шатался, будто убаюканный неслышимой мне колыбельной. Миг я колебался — а может, студент выполняет обычный ритуал вроде медитации?
Но всё же осторожно приблизился, стараясь не шуметь. Не хватало ещё испугать его и тем самым уронить с крыши.
— Чёрт,
