За что наказывают учеников - Наталья Сергеевна Корнева
Рядом с жилищем Яниэра круглый год изумительно цвела местная разновидность магнолии. Невысокие кустарники прекрасно чувствовали себя в диких условиях и за прошедшие годы распространились далеко вокруг, создав некое природное подобие аллей. Лепестки магнолии меняли оттенки прямо во время цветения, преображаясь от белоснежного до ярко-алого, и хрупкая изменчивая красота цветов радовала глаз. Ручей протекал совсем рядом, даря приятную прохладу, а непрекращающийся монотонный шум воды, к удовлетворению Яниэра, подействовал на Учителя успокаивающе. Накануне вечером наставник быстро заснул и проспал всю ночь. Самому же Яниэру почти не спалось.
Он думал о многом. О загадочных душах Невозжелавших. О том, с какими колоссальными трудностями те сталкивались на протяжении всей своей жизни, но упорно держались, не покидая здешних опасных мест. С первого взгляда Леса Колыбели выглядели очень живописно и красочно, но на деле — пожирали и с удовольствием переваривали все, что не могло защитить себя. Выжить здесь был способен лишь самый безжалостный хищник, так что особенно обольщаться насчет лианхэ не приходилось. Они были замкнутым и вполне миролюбивым народом, никогда не встревавшим в распри на Материке, но в случае необходимости могли яростно сражаться за свое.
И все же в трудные годы они получили неоценимо большую помощь от Невозжелавших. Лианхэ вполне дружелюбно и сострадательно приняли потерявших дом Совершенных, предоставили им кров и бескорыстно снабдили всем необходимым. Пусть в первые годы уживаться мирно и удавалось с большим трудом, все же хорошо, что им удалось остаться в этом жестоком, но прекрасном краю и найти приют под туманной сенью Лесов Колыбели.
Учитель все еще спал, и на волосы его ложились утренние блики. Яниэр не собирался будить наставника. Терпеливо ожидая его пробуждения, Первый ученик задумчиво рассматривал светлый лик великого Красного Феникса. Юный и нежный лик, на котором, хвала небожителям, совсем не отражались теперь тяжелые печати прошлых бед, скорби, тревоги и тоски ушедших времен. Яниэр надеялся, что эти старые шрамы изгладились, исчезли без следа и из пережившей многое души наставника, вновь вернувшейся в мир из небытия. Что она сделалась так же безмятежна и не запятнана скорбью смертного мира, какой была когда-то на Лианоре, в беспечальном краю Вечной Весны.
Увы, нельзя было сказать того же о его собственной душе. И хоть Учитель заверил, будто отпускает Первому ученику тяжкий грех предательства, Яниэр боялся, что отношения их уже не станут такими, как прежде. Возможно ли восстановить однажды разрушенное? Возможно ли соединить разбитое сердце? Возможно ли вновь довериться, пережив ужасное предательство? И даже если нет ничего невозможного для Красного Феникса Лианора, имеет ли он право требовать подобного доверия?
Раз за разом Яниэр задавал себе эти тягостные вопросы и не находил ответов. Как и во времена его юности, жизнь оставалась сложна и непостижима… нельзя было точно знать заранее, что в ней возможно, а что — нет. Иногда даже завтрашний день, в котором, как кажется, уже не оставалось никаких сомнений, преподносил сюрпризы.
К собственному стыду, за свою жизнь Первый ученик успел совершить слишком много непоправимых ошибок. И начались они вовсе не с предательства Учителя во время первого возрождения, не с выдачи его Элиару для принесения великой искупительной жертвы… а гораздо, гораздо раньше.
Яниэру вдруг вспомнился один разговор, давний судьбоносный разговор, однажды состоявшийся в храме Закатного Солнца сразу после утренней службы.
— … Я слышала, старший брат, что вторая группа сборщиков дани, направленная Элиаром в Халдор, также была убита? — невинно поинтересовалась у него Агния, опустив длинные ресницы. — А дань так и не была выплачена?
— Да, все это так, — приподняв бровь, ледяным тоном отозвался Яниэр, еще не понимая, к чему клонит Третья ученица. Она явно не просто так завела этот скользкий политический разговор.
— Как ужасно, — вздохнула Агния, напустив на себя печальный вид. — Но разве по законам Ром-Белиата для племени Степных Волков не полагается самое суровое наказание за бунт?
— Будет так, как распорядится Великий Иерофант, — строго ответил Яниэр, нахмурившись. — Учитель возвращается из отъезда в ближайшее время… возможно, уже завтра он будет в Красной цитадели и примет решение по этому вопросу.
— Какие хорошие новости, старший брат! — Агния обрадованно всплеснула руками. — Но разве это дело может ждать до завтра? Разве прямо сейчас Элиар не пользуется моментом, в отсутствие Учителя по своему произволу вмешиваясь в ситуацию? Всем известно, что племя Степных Волков — родное племя Элиара, и он будет выгораживать и защищать родных перед Учителем всеми силами, всеми возможными способами… Не станется ли так, что по этой причине Великий Иерофант не сумеет по справедливости наказать нарушителей законов Ром-Белиата?
Выслушав эти поразительно точные для юной девы предположения, Яниэр невольно задумался о клятве, что случайно сорвалась с уст Учителя и теперь надежно оберегала Степных Волков от заслуженного наказания. Воистину, Элиар уповает на защиту этой клятвы и только потому так смело вмешивается в ситуацию с невыплаченной данью. Проклятый наглец чувствует свою безнаказанность!
— Степные Волки сильны и пользуются большим влиянием в Великих степях, — задумчиво протянула Агния, постепенно развивая пришедшую к ней идею. — Если они проявят столь открытое пренебрежение к законам Ром-Белиата и не будут наказаны для острастки, меньшие племена неизбежно осмелеют и последуют их примеру. Разве в самом сердце подвластных Ром-Белиату территорий Великому Иерофанту нужны пылающие огнем бунта бескрайние Великие степи? Тогда, чтобы удержать власть и вновь усмирить их, потребуется значительно больше усилий, чем сейчас. Следует наказать непокорных кочевников без промедления. Следует стереть Халдор с лица земли.
От тщательно выверенных слов Третьей ученицы, в которых была только жестокая, неопровержимая правда, гнев Яниэра медленно закипал. Чем больше он размышлял над этим, тем
