Дела Тайной канцелярии - Виктор Фламмер (Дашкевич)
И запах серебра Иннокентий ощущал даже отсюда. В спину хозяина упирался штык. Но на владельца винтовки Иннокентий даже не взглянул. А прямо с хозяина перевел взгляд на другого колдуна, стоящего рядом. В руке того все еще дымился маузер. Именно выстрелом из него и было выбито окно кабинета. Этот человек специально стрелял, чтобы привлечь его, Иннокентия, внимание. И ему это удалось.
Иннокентий сразу его узнал. Этот колдун-недоучка, принадлежавший к древнему дворянскому роду, был отчислен с предпоследнего курса за подстрекательство студентов к бунту в Академии. И уже несколько лет числился в розыске за терроризм и антиправительственную деятельность. Он дважды сидел в тюрьме, два года провел в ссылке, и дело его попало на стол главы Управления три года назад, когда бунтовщик, при помощи вызванных им незаконно дивов, напал на охрану колонны политзаключенных, которых отправляли по этапу.
Иннокентий не был удивлен, увидев его здесь. По странному стечению обстоятельств, преступника звали так же, как и хозяина, Феликсом. Феликс Дзержинский по прозвищу Астроном. И теперь он взял его светлость в плен. Что же… Нельзя было отрицать, что это умный ход.
Но как ему удалось это сделать? Семью Юсупова охранял фамильяр, див, лишь немного уступающий по силе Иннокентию.
Дзержинский ткнул хозяина дулом маузера в шею и коротко приказал:
– Говори.
– Кеша, – тяжело сглотнув, совсем тихо произнес Феликс Феликсович, – они забрали их. Бебе забрали. И… супругу мою. Они грозятся… Кеша, сдайся! Сдайся им!
Он дернулся, и лицо его исказилось от боли.
Иннокентий чувствовал запах его крови. Старой, засохшей. Колдун-бунтовщик, похоже, специально уже некоторое время не пытал хозяина, чтобы она не была свежей. Воля Феликса Феликсовича была сейчас довольно слабой, и Иннокентий, сосредоточившись на приоритетах, громко, чтобы все слышали, произнес:
– Я сожалею, хозяин. Но я не служу преступникам и бунтовщикам. Я служу только государству. Я не могу подчиниться вашему приказу.
Князь поднял голову и посмотрел ему прямо в глаза. На миг его взгляд застыл, зрачки сузились, как у дива, и Иннокентий услышал, как быстро заколотилось его сердце. И хозяин рявкнул:
– Мне плевать на государство! Моя семья важнее. Я приказываю, сдайся. Вели остальным дивам отступить, а сам спускайся в подвал и иди в клетку, ту, что с алатырем. И встань на алатырь!
На висках хозяина выступили вены, а лицо стало таким красным, что Иннокентий подумал, что его сейчас хватит удар. Похоже, всю свою волю, всю свою силу колдун вложил в этот приказ. И Иннокентий понял, что не может не подчиниться.
Он отвернулся, вышел из кабинета и тщательно закрыл дверь на ключ.
Дивы встретили его на первом этаже. Владимир, потерявший хозяина двое суток назад, вышел вперед и посмотрел на него выжидающе.
– Глава Управления князь Юсупов приказал сдаться.
Больше он не сказал ничего. Владимир – демон, на его шее больше нет ошейника. Если он не подчинится – Иннокентий не сможет принудить его. Такого приказа ему не отдавали.
Он спустился вниз. Клеток в зале вызовов было три. Еще две, как он знал, находились на третьем этаже, но они были совсем маленькими, а в этих можно было даже стоять, если согнуться. Клетки были открыты, Иннокентий вошел в одну из них, встал в алатырь и, опустившись на колени, принялся ждать.
Ждать пришлось не очень долго. Примерно через полчаса шум и грохот наверху стихли – сражение закончилось. Что же, Иннокентий ожидал подобного. Даже если Владимир понял, что от него требуется, и организовал хоть какое-то сопротивление, у этого дива всего лишь пятый уровень. И он обычный рядовой див. Его не станут слушаться. Тем более после приказа главы Управления. Интересно, остальные разбежались, погибли или попали в плен? Зал вызовов в подвале был защищен заклинаниями, поэтому чувствовать других дивов Иннокентий не мог. Но скоро все станет понятно. Иннокентий сложил на спине руки и поднял голову, глядя на входную дверь – на лестнице, ведущей вниз, уже слышались шаги.
Хозяин. Он был с теми, кто сейчас спускался в зал вызовов.
Дверь открылась. И первым вошел колдун-мятежник. За ним конвоиры, двое солдат, ввели князя. Тот посмотрел на Иннокентия и молча опустил голову.
– Давайте, Феликс Феликсович, делайте то, зачем вы сюда пришли, – колдун толкнул хозяина в спину, – освободите своего дива.
– Сначала выполните свое обещание. Отпустите мою семью.
– Я ведь дал вам обещание. Читайте заклинание освобождения.
Хозяин повернул голову, и его разбитые губы растянулись в улыбке.
– Вы же все равно меня убьете, когда я сделаю это, ведь так? – Он посмотрел мятежнику прямо в глаза. Тот взгляда не отвел, но промолчал. А хозяин вздохнул и кивнул:
– Тогда делайте то, зачем вы меня сюда привели, Феликс Эдмундович. Я не буду брать грех на душу и отпускать демона. А уж подчинится он вам или нет, того не ведаю.
– Почему демона? Я же колдун и сразу привяжу его.
– Для меня вы не колдун. Да и человек ли… – мрачно процедил князь.
– Воля ваша. – Дзержинский пожал плечами, подошел к клетке и некоторое время рассматривал Иннокентия. А потом повернулся к хозяину.
– Душу, говорите? – Он кивнул конвоирам и указал на клетку: – Сюда его.
Солдаты с явной неохотой подтащили князя к клетке.
– Не боитесь, ваша светлость, за душу? – По губам мятежника Дзержинского скользнула усмешка. Но хозяин только покачал головой:
– Меня не вышвыривали из Академии, и я сдал выпускные экзамены. А потом экзамены на среднюю и высшую категории. Мой портрет висит на стене почета в Академии. Я не боюсь дивов. А вот вам советую быть поосторожнее. Иннокентий бездарного недоучку растерзает просто из чувства собственного достоинства. Но я надеюсь, что хоть какие-то остатки чести у вас сохранились и вы не нарушите данное слово.
Князь сбросил с плеча руку конвоира, открыл дверцу и, согнувшись, вошел в клетку. И тут же один из солдат быстро захлопнул ее и повернул ключ в замочной скважине. Сжав его в кулаке, он отскочил.
А мятежный колдун вынул из кобуры маузер.
Хозяин собирался еще что-то сказать, но тут грянул выстрел. Тело покачнулось. И Иннокентий понял, что пуля ударила хозяина сзади чуть ниже шеи. Секунду тот простоял, глядя куда-то себе под ноги, а потом из его рта выплеснулся фонтанчик крови.
И свет перед глазами Иннокентия померк. Жажда поглотила его сознание целиком, в стремительно меняющееся тело впились серебряные прутья клетки, причиняя сильную жгучую боль, на линиях узора алатыря остались выдранные куски плоти, а в голове на несколько мгновений забилась только одна мысль:
«Бебе… малышка Бебе, Ирочка, солнышко…»
Потом все исчезло. Он вернул себе человеческую
