Ева. Грани миров - Антон Сенин
– В твоих силах все изменить, – голос наполнился бархатом и оказался совсем рядом. В такие моменты важно не что сказано, а как. Боль отступила, а по телу разлилось приятное, дурманящее тепло.
– Что я должен делать? – выдавил День сквозь плотно сжатые зубы, а гримаса боли сменилась злостью.
– Это сделка. Ты им ответишь, за все ответишь, ты обретешь силу и власть, обретешь уважение и признание. Ты этого достоин, – последние слова вновь отозвались эхом, голова закружилась, а тяжелые веки нависли над глазами. Сопротивляясь сну, День попытался встать, но без чувств свалился на землю.
Запах свежей и влажной травы медленно угасал, меняясь другим, более плотным и не таким приятным запахом старой бумаги. Звуки ветра и шелеста листьев отошли на второй план и звучали фоном с многократными повторениями. Лишенный тела, День вновь оказался в невесомости, но уже не в безликом пространстве, а в очень знакомом и, признаться, не любимом месте. Многие дни День недоумевал и гадал, какие силы тянули Ника сюда в затхлый зал, с его документами, картами и книгами. С высоты нескольких метров архив раскрывался по-новому, теперь он обрел понятную структуру. Редкие, похожие друг на друга, посетители закапывались в книгах, клевали носами серые страницы и без остановки что-то записывали. Сознание подсказало, что оказалось в подобном месте неслучайно и ожидало встретить очередное откровение. Вопреки ожиданиям, в пыльном зале за столом сидел Алекс. Он нехотя листал большую книгу с множеством картинок и что-то бормотал себе под нос. Следующая четверть часа прошла в тишине и максимальном внимании. День смотрел сверху на Алекса и пожилого незнакомца. Они разговаривали, словно были знакомы давно, а предмет разговора поразил. Тогда День опустился ниже и заглянул Алексу в глаза. В них стелились злость и обреченность, за которыми пряталась невероятная боль. Алекс сделал свой выбор.
Пробуждение не заставило ждать. День лежал в постели в своем доме, сквозь плотно занавешенные шторы пробивался свет, а неугомонный луч падал прямиком на лицо. Вспоминая странный сон, он зажмурился, и согласился с реалистичностью видения. Редкие сны обладали логичной последовательностью и сохранялись настолько детально. Слова Алекса продолжали звучать, но День обрадовался, что ночное путешествие подошло к концу, но тут же огорчился, ведь зерно сомнений уже брошено и пустило корни, внутри рос горячий ком сомнений, внутри жило эхо.
День сбросил одеяло, вскочил на ноги и уже потянулся к краю штор, как нога предательски подкосилась. Схватившись за штору, День упал на холодный пол, а в комнату ворвался яркий утренний свет. Последующее разочарование обдало ледяной водой и заставило окончательно проснуться. На противоположной стене, на месте картины, подаренной Элис, отсвечивала фотография, с которой улыбались два молодых человека в форме хранителей. Алекс и День.
46.
Несколько следующих месяцев Ник провел в хижине Анта. Бушевавшая снаружи зима проникала в Куб3 противным свистом редких, но едких сквозняков. Холодный воздух смешивался с вечным летом Анта и исчезал, оставляя приятную свежесть. Внутри Куба царила зелень, звонкое, раскатистое пение птиц и убаюкивающий шум воды.
В периоды особенной грусти Ник раскрывал настежь окно, подставлял кресло и часами смотрел в нарисованную даль. Временами горизонт расплывался и обретал натуральные черты, временами, наоборот, становился четким и многослойным. В такие моменты Ник желал выключить навыки и целиком окунуться в природу. Человеческое существо – не более чем часть этой самой природы, ее порождение и главный враг. Стоило на мгновение закрыть глаза и прислушаться, как воображение рисовало правильные картинки, оно добавляло фоновой громкости и отправляло мечтателя в сладостное путешествие.
За долгое-долгое время ни одна нога больше не ступила на порог дома Анта. Ант трепетно относится к новому творению, да и встречи в хижине не считал безопасными. Каково было удивление Ника, когда он узнал, что знаком не со всем Кубом, а лишь с его небольшой частью. Однажды, прогуливаясь вдоль берега, Ник увидел Анта, который шел босяком навстречу. За Антом плелись двое и это достаточно удивило. По высоким сутулым силуэтам Ник узнал братьев Михаила и Гавриила. Ник, ожидавший гостей в летней хижине, был одет соответственно погоде. На нем была бежевая футболка и, небрежно наброшенная сверху, легкая серо-голубая кофта с тонким вязаным поясом. Близнецы же были укутаны в теплые, с большими воротниками, куртки, широкие штаны и высокие сапоги. Их щеки светились красным румянцем, а из-под шапок торчали слипшиеся локоны волос.
Оказавшись от Ника в тридцати шагах, Ант остановился, взмахнул приветственно рукой, и направился уже не вдоль берега, а прямиком в воду, при этом он не тонул, а шел по воде. Братья слегка помедлили, но проследовали за Антом. Ник читал текстуру и хорошо видел помост, по которому двигались Ант и гости. Непосвящённый наблюдатель мог прийти в полнейший восторг, ведь трое молодых людей, как ни в че не бывало, шли по поверхности воды. Канонический образ разрушал Ант, из-под белоснежной рубашки с короткими рукавами которого, выглядывали разрисованные узорами руки. Дойдя до края невидимого помоста, молодые люди подняли тяжелую крышку люка, спустились вниз и исчезли под водой. Ржавая металлическая крышка торчала из глади воды в двадцати шагах от берега, и поскрипывала на ветру.
– То есть вот как?! – удивленно выкрикнул Ник, спускаясь в новое пространство. Как только Ник ступил на поверхность пола, люк над головой с грохотом захлопнулся. Яркий луч света, исходивший сверху, исчез, отчего в помещении стало совсем темно. Пропали и звуки воды.
– Верху небезопасно, – прошептал Ант и развел руками, знакомя гостей с очередным творением. Минус первый этаж Куба походил на бункер с толстыми стенами, которые были отделаны квадратными металлическими плитами, – Это экраны, – ответил Ант на взгляд Ника, – Так у них будет меньше шансов нас слышать, хотя и это не точно.
Внутри бункер казался защищенным и угрюмым, темным и непредсказуемым. Тусклый свет горел лишь над тем местом, где находились гости, остальная часть бункера пребывала в полной темноте, отчего его размеры оставались загадкой. Лишь тусклые красные световые полосы на полу указывали направления. Одна полоса уходила вглубь, а две другие в
