Судьба бастарда - Евгений Владимирович Панов
Тогда я принял решение, которое, на мой взгляд, могло решить нашу проблему и дать нам нужный эффект. Я направился на рынок, где торговцы продавали старую древесину, которую обычно использовали для костров. Переговорив с ними, я выкупил все старые бочки, что были у них в наличии и которые они собирались продать как дрова. Эти бочки, ничем не примечательные на первый взгляд, стали нашими мишенями. Они должны были изображать противника, наступающего на наши позиции. Поэтому я расставил бочки так, чтобы они создавали видимость пехотного строя, шедшего в атаку.
Всё было готово. Мы поставили наши картечницы на позиции и ожидали приезда комиссии из военного ведомства. Напряжение нарастало. Я стоял, наблюдая за тем, как расчёты проверяли оружие, настраивали прицелы и готовили снаряжённые патронами магазины.
– Ну что, готовы? – спросил я, оборачиваясь к команде.
Андрей, а я не забыл о своих друзьях и на стрельбах он и Саймон командовали расчётами, прекратил начищать ветошью и без того сияющую картечницу и обернулся ко мне:
– Готовы. Только не переживай, не думаю, что бочки долго продержатся, – ответил он, с улыбкой похлопав ладонью по станине. – Но ты прав: они в любом случае для нас – отличная мишень.
И всё равно я нервничал. Генералитет до сих пор считал картечницы исключительно крепостными орудиями. Они даже приписаны были к артиллерии. Ну ещё на кораблях их устанавливали для защиты от разной мелочи. И если они так и не поймут всей ценности этого вида вооружений, то, боюсь, и авторитета императора не хватит, чтобы заставить их шевелиться. Будут всячески саботировать принятие на вооружение и массовый выпуск. Типа, скажут, необоснованно большой расход боеприпасов. Или что-то вроде того, дескать, чтобы убить человека, достаточно одной пули и нет необходимости нашпиговывать его свинцом.
С таким настроением мы дождались прибытия комиссии. Когда они, наконец, приехали, выражение их лиц было довольно скептическим. Я ясно видел, как они сдержанно наблюдали за нашей подготовкой, но никто не сказал ни слова. Император, приехавший в одном из экипажей, с интересом осмотрел обе тачанки.
– Ну что же, посмотрим, что вы на этот раз наизобретали, господин Вайс, – император по-отечески улыбнулся мне и чуть заметно прикрыл глаза, словно давая понять, что он на моей стороне.
Первым на огневой рубеж вышел стрелковый взвод. Унтер-офицер дал команду, и солдаты начали работать слаженно, строго по Уставу. Залпы, как по учебнику, следовали один за другим. От бочек, которые мы использовали для имитации противника, время от времени отбивались обломки древесины, но общая картина была достаточно чёткой – огонь был недостаточно эффективным, чтобы остановить наступающего противника. Солдаты завершили свою часть и быстро развернулись, покидая огневой рубеж. Комиссия аплодировала, выражая удовлетворение результатами. Господ генералов всё устраивало. Главное, что солдаты маршировали в ногу и залпировали строго по команде идеально синхронно.
И вот наступил мой момент.
Я не удержался и, плюнув на ладони, взобрался на тачанку, отодвинув в сторону Саймона. Впрочем, друг всё прекрасно понял и не обиделся. Взявшись за тяжёлые рукояти, я почувствовал, как их поверхность знакомо легла в руки. Поглядев на солдат, стоявших рядом, я кивнул.
– Ну что, ребята, не подведём?
Второй номер, полигонный солдат, вставил магазин в приемник картечницы.
– Поехали, командир! – ответил он, готовый к действию.
Усмехнувшись, я вспомнил сцену из фильма о батьке Махно, в которой с тачанок разгромили врага, и скомандовал:
– Руби дрова!
Это было довольно неожиданное выражение, но оно, видимо, вдохновило нашего солдата. Третий номер расчёта энергично начал крутить педали. В момент, когда картечница начала работать, я почувствовал, как пули, словно молнии, понеслись по полигону. Одновременно заработала и вторая картечница. Эх, жаль, трассирующих боеприпасов здесь ещё не придумали. Вот уж где эффект был бы.
Я с лёгкостью переносил огонь с одной цели на другую, разнося в мелкие щепки выставленные бочки. Членам комиссии было не до того, чтобы разбирать каждую деталь работы картечницы – они были ошеломлены тем, как мы использовали оружие, которое они считали несерьёзным. Второй номер расчёта уже успел заменить несколько пустых магазинов, когда от бочек остались лишь обрывки и щепки.
Взгляд императора, стоявшего в стороне, был непередаваем – он внимательно следил за всем происходящим и не скрывал своего удивления.
Я остановился, давая команду прекратить огонь. Вокруг царила тишина, в воздухе витал запах размолоченной древесины и пороха. Я спрыгнул с тачанки и подошёл к членам комиссии, которые всё ещё не могли прийти в себя.
– Невероятно! – сказал кто-то из членов комиссии, посмотрев на меня с потрясением. – Это настоящий огонь! И это новое оружие… Кто бы мог подумать…
– Как видите, господа, подумать смог курсант Вайс, – в голосе императора явственно был слышен сарказм. – Если кто-то ещё не знает, то этот самый курсант с горсткой своих товарищей на сутки задержал наступление калдарийского корпуса при помощи двух таких вот картечниц.
Он подошёл ко мне и, после недолгого молчания, сказал:
– Это не просто оружие, это настоящее чудо. Я доволен.
В тот момент все мои сомнения исчезли. Мы сделали это.
Император, оторвавшись от бинокля, в который он рассматривал то, что осталось от бочек, с интересом посмотрел на тачанку. Затем он вновь обошёл вокруг них, пнул носком сапога кучу гильз, образовавшуюся после стрельбы, и забрался на повозку.
– Отлично, – сказал он, осматривая оружие. – Очень впечатляющая конструкция. – С этими словами он аккуратно уселся на место наводчика, покрутил педали несколько раз и, прищурив глаза, внимательно осмотрел цели.
Я стоял рядом, прислушиваясь к каждому его вопросу, готовый объяснить все детали и нюансы.
– Как вы видите тактику применения этих тачанок? – спросил император, не отрывая взгляда от оружия.
– В первую очередь, как мобильное средство огневой поддержки. Мы можем использовать их как передовые части, обеспечивающие плотный огонь по наступающему противнику, при этом оставаясь достаточно манёвренными для быстрого отступления или смены позиции, – ответил я, подробно объясняя концепцию.
Император задумался на несколько секунд, затем, кивнув, произнёс:
– Понимаю. То есть это не просто тяжёлое вооружение, но и мобильная единица, способная быстро менять огневые позиции и не быть лёгкой мишенью.
– Именно так, ваше величество. Мобильность и внезапность – наши основные преимущества.
Он встал с тачанки, вновь бросив взгляд на огневой рубеж, и затем обратился к группе членов комиссии,
