И возродятся боги - Наталья Способина
К вечеру мое беспокойство усилилось. Пока сын играл в лего, я приготовила ужин, после чего мы собрали на скорость четыре пазла, и все это время меня неотступно преследовало желание позвонить Павлу Николаевичу.
После ужина Димка устроился смотреть мультик, а я ушла на кухню и все-таки набрала знакомый номер, отдавая себе отчет в том, что звоню ему сама в первый раз.
Он ответил почти сразу:
– Надежда? Что-то случилось?
– Нет. Не знаю. Просто подумала, может быть, вы хотите поговорить? – сказала я и тут же смутилась.
Некоторое время он молчал, а потом, тихо усмехнувшись, произнес:
– Понятно. Выбросьте из головы все, что я вам сегодня наговорил. Минутная слабость. Больше не повторится.
– Знаете, я очень хорошо понимаю, как тяжело, когда не с кем поделиться. Просто имейте в виду, что, если вам нужно будет поговорить, вам есть к кому обратиться.
Теперь он улыбнулся. Я это услышала.
– Спасибо. Я очень это ценю.
– Отлично. Тогда спокойной ночи.
– И вам.
Закончив разговор, я еще долго смотрела в окно, думая о Павле Николаевиче. Имела ли я право после сегодняшнего признания принимать его помощь и продолжать общение, как раньше? Чувства, которые он озвучил, будто наделили меня ответственностью за сложившуюся ситуацию.
Прокрутив всю нашу многолетнюю историю в голове, я заснула лишь под утро, а на следующий день отправилась на работу, как на битву. Да, от меня не требовалось никаких решительных действий, но именно это и сбивало с толку. Нелогичная жертвенность Павла Николаевича была такой, о которой пишут в рыцарских романах, и мне с трудом верилось, что он действительно ничего не ждет взамен. Я видела во всем этом попытку манипулирования и ничего не могла поделать со своей подозрительностью.
Поднимаясь по ступенькам крыльца института, я почувствовала, что на меня кто-то смотрит. Надо сказать, в последнее время чей-то взгляд мерещился мне довольно часто. Впору было всерьез решить, что за мной следят, но заметить хоть кого-то пока так и не удалось. Вот и в этот раз я остановилась и, обернувшись, окинула взглядом пространство вокруг. Несколько студентов разговаривали неподалеку, сбившись в кружок. Кто-то направлялся к корпусу. Ничего необычного.
– Доброе утро, Надежда Васильевна, – бодро поздоровался со мной первокурсник Миша.
– Доброе утро, – автоматически улыбнулась я и вошла в здание, потому что Миша придержал для меня дверь, а обижать его отказом не хотелось. К тому же стоять на крыльце в ожидании неизвестно чего было по меньшей мере глупо.
На посту охраны я получила ключи от своего кабинета и направилась к лестнице. Считать ступени было моим ежедневным утренним ритуалом, позволявшим настроиться на предстоящие занятия.
– Доброе утро, Надежда, – бодрый голос Павла Николаевича вырвал меня из задумчивости. – У меня две новости: хорошая и плохая.
Он выглядел совершенно обычно, и я как-то разом забыла о том, что готовилась воевать.
– Давайте с плохой, – со вздохом предложила я.
– С завтрашнего дня Вера Сергеевна уходит в декретный отпуск, и ее группа все-таки переходит к вам.
– А хорошая?
– Я со своей бандой планирую на выходных короткий поход на полдня. Не хотите присоединиться? Думаю, Диме понравится. Да и вы развеетесь.
Я попыталась отыскать в его предложении подвох, но Павел Николаевич улыбался так, что заподозрить его в чем-то было решительно невозможно. Его банда – шумная толпа третьекурсников – состояла из довольно милых ребят, поэтому идея с походом выглядела не такой уж и плохой.
– Я подумаю, – пообещала я.
– Отлично, – улыбнулся он и отправился в сторону своего кабинета, а я осталась стоять, глядя ему вслед и чувствуя смутное беспокойство.
День прошел в суматохе. Первый курс никак не желал перестраиваться со школьной жизни на студенческую, так что пришлось включить режим строгого препода и припугнуть их отчислением. Нахождение в таком режиме требовало эмоциональных сил, поэтому к концу лекции мое настроение порядком подпортилось.
Выходили из универа мы вновь вместе с Павлом Николаевичем, и впору было заподозрить его в том, что он все это подстраивает специально. Сил на непонятные игры у меня после лекций не осталось, поэтому, не дожидаясь его предложения подвезти, я наскоро попрощалась и поспешила уйти.
В чате детского сада сообщили о том, что дети уже возвращаются из библиотеки и родители вскоре могут их забрать. Только тогда я осознала, почему весь день была как на иголках: Димкина группа сегодня ходила на встречу с детским писателем в одну из городских библиотек, а отпустить ребенка в большой мир было для меня непростым шагом.
Судя по сообщениям в чате, в котором сопровождавшие детей мамы указывали подробный маршрут, я успевала еще зайти в магазин.
Группу я увидела сразу. Издали колонна малышей в желтых светоотражающих жилетах была похожа на выводок утят. Они шли парами по противоположной стороне дороги, и я некоторое время двигалась параллельно, с умилением глядя на сына. Он вел за руку свою подружку Леру, и вид у него был жутко серьезный и ответственный. Почему-то казалось, что Альгидрас в его возрасте был таким же.
Димка увидел меня и помахал. Я помахала в ответ и указала на пешеходный переход, к которому мы оба приближались. Воспитатель, заметив меня, принялась объяснять знаками, чтобы я перешла дорогу, и в это время мой ребенок вдруг выпустил руку Леры и побежал ко мне прямо через проезжую часть. Я закричала: «Назад!», рядом со мной заголосила какая-то женщина и послышался визг тормозов. Я бросилась к сыну, на ходу отшвырнув пакет с продуктами, хотя понимала, что не успею ничего сделать.
Все произошло за доли секунды. Какой-то парень рванул наперерез машине и, обхватив Димку поперек туловища, выдернул его почти из-под колес. В нескольких сантиметрах от меня затормозила машина, ее водитель что-то заорал, но я не слышала. Подбежав к сидящему на земле сыну, я схватила его в охапку и закричала:
– Ты цел?! Дима, ты цел?!
– Сколько раз я говорила держаться за руки?! Сколько раз?! – нервно повторяла рядом с нами воспитательница.
Нужно было встать с дороги и отвести ребенка на тротуар, но я не могла пошевелиться. Я прижимала его к себе изо всех сил и безостановочно целовала во вспотевшую макушку. Кепку он где-то потерял.
– Как мальчик? – раздался испуганный мужской голос. – Я не ожидал, что
