Истина лисицы - Юлия Июльская
– Разве вы, Сусаноо-но-микото, не слышали, как взывают к вам каждое время роста и силы, моля о прохладе и облаках, моля о тучах, что прольются на наши поля?
– Вот она, дочь Ватац-с-суми, – ветер вновь поднялся и подул ей в лицо, шепча прямо в ухо. – Не желаешь говорить прямо, хитришь, играешь, – он засмеялся, и смех этот кружился вокруг Киоко, то отдаляясь, то приближаясь.
Она затаила дыхание в ожидании его следующих слов.
– Что ж. – Ветер вновь улёгся. – Тогда давай поговорим иначе. Ватацуми отчего-то решил, что это я украл его Кусанаги. Мы давно с ним не дружны, но последнюю тысячу лет он и вовсе не поднимался на поверхность. Кроме этого раза, когда ты к нему воззвала.
Он замолк и лёгким бризом пробрался к её шее.
– Я наш-ш-шептал ему слова приветствия, – дохнул в ухо и тут же отдалился, заговорив громче, – но он лишь бросил в меня обвинение, словно это я украл его Кусанаги! – теперь Сусаноо говорил как капризный ребёнок.
Киоко уже понимала, что это лишь игра его чувств. Пока люди учатся их скрывать, Сусаноо свои преувеличивает, словно выступает в театре. Вот он, ветер – переменчивый и игривый. Сейчас громко радуется – а после столь же громко будет злиться. Никак не угадать, никак не преуменьшить силу этих проявлений.
– Я вижу, что ты достойная дочь своего отца, – продолжил он спокойнее. – И я бы предпочёл вернуть расположение брата. Как думаешь, сможешь ли ты мне в этом помочь?
Киоко опешила. Это было неожиданно, она о такой просьбе и подумать не могла. Говорить с Ватацуми? Опять? Не разгневает ли дракона своими пустяками? Ведь для него и война – пустяк…
– Вы хотите, чтобы я воззвала к Ватацуми? Снова? Сейчас? – Ей очень этого не хотелось. От одной только мысли мурашки забегали по затылку, и в этот раз вовсе не от холода.
– Не сейчас, госпожа, не волнуйтес-с-сь, – теперь его голос был твёрд, словно с ней говорил уже не ветер. – Я верну вам ками вашего возлюбленного. В конце концов, Шинджу нужен император. Во всяком случае, пока… – он затих на мгновение, а затем усмехнулся. Киоко вдруг подумала, как прекрасно было бы видеть его лицо, видеть бы все эти чувства до того, как он показывает их в своём голосе. Среди людей таких не встретить. – Но когда придёт время, вспомните о моей просьбе, – продолжил он, и голос его улыбался очень доброй улыбкой. – Мы, боги, терпеливы. Наше бессмертие вечное, я подожду. Наверняка настанет день, когда Киоко-хэика понадобится помощь отца. Такая, от которой он не отмахнётся. Тогда-то упомяните старого друга Сусаноо, вашего дядюшку. Это вы можете пообещать?
Киоко задумалась. Конечно, она могла. И никакого подвоха не видела. Сказать Ватацуми, что Сусаноо не крал у него меч? Ничего сложного. Но воззовёт ли она когда-нибудь к богу-дракону вновь?
– А если мы не встретимся? – уточнила она.
– Киоко-хэика, императрица Шинджу, дочь Ватацуми-но-ками! Вы, верно, не до конца понимаете, кто вы есть? Не волнуйтесь об этом, наверняка увидитесь. Если не при жизни этой ки, то позже.
– Я не вполне уверена, что понимаю…
– И не нужно. Просто дайте мне обещание, что, когда настанет время, вы выполните мою просьбу.
Страх заскрёбся сомнениями где-то внутри. Давать неясные обещания, выполнить которые, возможно, не выйдет в этой жизни? А разве есть следующие? Или он говорил о посмертии? Отходят ли герои с Сердцем дракона в Рюгу-Дзё? Встретит ли дракон её, когда она останется без своей ки?
– Я ш-ш-жду… – прошептал Сусаноо.
И Киоко глубоко поклонилась, давая обещание, намертво вбивая его в своё сознание. Только бы не забыть. Только бы выполнить. Кто знает, чем придётся поплатиться, если она вдруг не сумеет?..
– С-с-славно, а теперь спускайтесь в кубрик, император ждёт свою супругу. – Ветер поднялся, закружил её так, что она не смогла устоять на месте, и ноги невольно унесли её по палубе. – Чаще танцуйте, госпожа, – засмеялся он, взлетая в небо, прямо к Аматэрасу. – Зачем вам жизнь, если в ней не останется места для танцев?
Пытаясь поймать равновесие, Киоко унеслась аж до самого люка.
Спускайтесь.
Она открыла крышку и на ощупь спустилась по трапу. Наверху было уже слишком светло, и глазам потребовалось время, чтобы привыкнуть. Но до того, как она сумела разглядеть в полумраке хоть что-то, её обняли крепкие руки, а в нос ударил знакомый запах жимолости. Это он. Живой.
– Если ты ещё раз… – она давила слова сквозь слёзы и цеплялась руками за его спину, – хотя бы один раз умрёшь, – она пыталась не всхлипывать, но ничего не выходило, – я тебя спасать больше не буду.
И она разрыдалась. Усталость волной прокатилась по телу, и Киоко позволила себе обмякнуть в его руках, захлёбываясь от собственного облегчения.
Иоши осторожно опустил её на пол и сел рядом, всё так же обнимая.
– Я думал, что ты погибла, – прошептал он. – Я хотел выменять тебя у Ватацуми на свою душу.
Он аккуратно убирал с её лица волосы, пока она размазывала по щекам слёзы с грязью, пытаясь стереть хотя бы часть, чтобы не жгло так сильно.
– Как тебе удалось? Что ты ему пообещала? – спросил он, и в голосе его был… страх? Она заглянула в его глаза. Иоши смотрел с такой заботой, так нежно… Ох, сколько нежности в этом взгляде. Плакать сразу расхотелось. И усталость начала отступать. Вот ради чего они будут сражаться. Ради себя. И ради других таких же.
Но он всё ещё боялся, смотрел обеспокоенно.
– Не жизнь и не душу, – поспешила успокоить его Киоко. – Ничего, что стало бы бременем. Лишь обелить его имя перед драконом.
– Каким-то ещё драконом? – не понял Иоши.
– Ты не знаешь, что твою ками забрал Сусаноо?
– Я… я ничего не знаю. Я даже не помню, как упал в воду, – растерянно признался Иоши. – Лишь помню, что полетел, а дальше – ничего…
– Как странно…
– Ничего, это всё неважно. – Он прижал её к себе и тихо проговорил: – Главное, что ты в порядке. И все в порядке. И шторм закончился.
– Но больше не умирай, – шепнула она ему в плечо, – а то я начинаю думать, что жизнь тебе вовсе не нужна.
Он прижал её крепче:
– Без тебя – нет. Но пока ты здесь, я буду жить.
