Бездушиш - Андрей Олегович Рымин
Задумка сработала. Я специально подгадывал момент так, чтобы в миг моего появления рядом, старик как раз закончил с вязанкой. Дед явно пожадничал. Здоровенная куча палок ему не по силам. Старость, как известно, в один миг обнуляет весь троерост. Каким бы богатырём старик не был бы раньше, а только сейчас такую вязанку ему будет очень сложно закинуть на спину без чьей-либо помощи.
— За первоникой ходил? — бросил старик взгляд на мой туес.
— Ага. В самый вкус вошла.
— Знаю, знаю… — грустно закивал дед. — Я по молодости и сам… Эх, у города всё давно уже выбрано. У меня уже ноги не те, чтобы на десяток вёрст уходить за ягодой. Ну-ка, берись вот здесь. На счёт три тянем вверх. Я присяду…
— Окстись, деда, — перебил я старика. — Великовата вязанка. Давай лучше я.
Взявшись пошире, я рывком поднял связку хвороста и с показной натугой закинул её себе на спину.
— Ну вот, старика куска хлеба лишаешь, — фальшиво заохал довольный дед. — Давай тогда, ты до опушки, а дальше я сам. А то обленюсь ещё.
— Полноте, дедушка. Мне ведь несложно.
— Да, где там несложно? Аж весь покраснел. Пойдём, внучек, пойдём.
Напрягшись для виду, я медленно зашагал в сторону лесной опушки. Старик же пристроился сзади, придерживая вязанку.
— На продажу? — прокряхтел я.
— Ага, пару грошей дадут. На похлёбочку хватит. Мне много не надо.
— А в город-то пустят с таким стогом веток?
— Так пеший же, — хитро хмыкнул старик. — То, если на повозке везти, или даже на тачке. А к пешему какие вопросы? С пеших мзду не берут. Для себя несу, в свой очаг.
— Это да. Я ведь ягоду тоже для себя собирал.
— Вот-вот. Не с прилавка же ей торговать собираешься. Поди, за руку никто не поймает.
— А то.
Здоровенная вязанка, хоть и весила от силы два пуда, а нести её было, и правда, непросто. Приходилось очень тщательно прокладывать маршрут, чтобы громоздкий груз не цеплялся за ветки.
— Поздновато ты всё же за ягодой выбрался, — вздохнул старик. — Парни, девки всю прошлую седмицу приречье топтали. Сновали туда-сюда день деньской. Вот тогда бы ты не один туес из леса принёс, а все три бы. Чего ждал?
Это старый к тому, что не видел меня прежде здесь.
— Или ты неместный? Недавно в Полеске, у нас?
Отпираться бессмысленно. Похоже, дед знает всех, кто здесь занимается тем или иным лесным промыслом. Может, это и к лучшему. Пришлому дозволено чего-то не знать, а бездушного старик во мне точно не видит.
— Иду только. Решил ягоды прежде немного набрать, чтобы в город входить не с пустыми руками. В карманах-то пусто.
Дед кашлянул.
— Вот оно что… Из дома сбежал?
— Вроде того, — вздохнул я. — Только сбежал — не то слово. Выперли. Батя как помер, мачеха на меня всю работу повесила, а её родный сын с печи не слезает. Раз возмутился, два… Пущай сами живут.
— Тут вам Единый — судья, — пробурчал дед, давая понять, что эта тема ему неприятна. — С пустыми карманами… Н-да… Чем в городе заняться думаешь? Надеюсь, не побираться решил? У нас из Полеска побирушек поганой метлой гонят. Ну ты, вижу, внучек, не из таких. Да и силушкой Творец не обидел, смотрю.
— Работать хочу. Говорят, в городе честным трудом на кусок хлеба всегда заработаешь, если не лодырь. Только пустят ли?
— А чего не пустить? Чай, не йок и не бес. На бездушного тоже не тянешь.
Старик хохотнул. Фух… Похоже, свободный вход в город. А это ещё что за…
Обогнув очередное дерево, так, чтобы не зацепить его палками, я внезапно увидел перед собой висящий за ним прямо в воздухе на высоте трёх локтей, аккурат у меня на пути, странный голубой шар, покрытый тонкими чёрными нитями. Их рисунок постоянно менялся, отчего шар казался живым и как будто пульсировал. Небольшой, в два моих кулака. Не мерцает, не светится.
Тьфу, напасть! В первый раз такое вижу. И как прикажите реагировать на эту штуковину? Бросать хворост и удирать без оглядки, волоча за собой старика? Или, наоборот, радоваться? Вдруг это — какая-то местная ценность, за которую на Ойкумене готовы убить, не задумываясь? Вот увидит сейчас дед этот шарик…
Нет уж. Лучше пусть в кустах полежит, у которых висит. Сейчас пну его локтем. Глядишь, придерживающий вязанку у меня за спиной старик не заметит, как тот упадёт в кусты. Чихну, чтобы звук заглушить. Тут несложно. Быстрое незаметное движение, и…
Тю. Пропал. Зря чихал. Примерещился он мне что ли? Да нет. Точно был. Был, да сплыл. Беззвучно исчез, как и не было. Впрочем, дед ничего не заметил, и ладно. Потом разузнаю при случае, что это за голубые шары тут висят, словно норы какие.
Ёженьки… А уж не родня ли этот шар норам в Бездну? И только я об этом подумал, как вдалеке раздались крики ужаса. Ор шёл со стороны города — видать, что-то страшное случилось возле него. Вздрогнув, я поднял встревоженный взгляд на край леса. Мы как раз подходили к опушке. Дед глухим тоже не был.
— Слышишь? — остановил он меня, дёрнув за край рубахи. — Бабы что ли орут?
— Ага, — замер я.
— Ну-ка скидывай вязанку. Глянем.
Обогнув меня, старик поспешил к опушке. Я же, сбросив хворост на землю, последовал за ним. Китя, Китя… И зачем ты трогал этот йоков кругляш? В том, что крики как-то связаны с исчезнувшим шаром, у меня не было ни капли сомнений.
— Прокол! — охнул впереди дед. — Лезут гады! Ты смотри, что творится…
Я подскочил к старику и тоже высунулся из-за толстого ствола дерева, к которому тот прижимался. Ох, ёженьки… Вот оно значит, как происходит… Как я и думал, из Бездны те бесы пришли. Прямо напротив нас, в сотне-другой шагов от городской стены, посреди покрытого какими-то невысокими побегами поля, чёрным провалом зияла похожая на продолговатый кошачий зрачок дыра, из которой наружу всё лезли и лезли разнообразные кошмарные твари.
— Ох и глубокий прокол… — причитал дед, схватившись за голову. — И бесы, и йоки, и псы. Ой, смотри! Саблепалый! Ещё один!
В этом месте край леса располагался чуть выше
