Киоко. Милосердие солнца - Юлия Июльская
— Вот потому пусть идёт на самураев. Там пяток хоть отбавляй. Кусать не перекусать.
Так они препирались ещё больше коку, но в конце концов Рэй удалось заверить отца, что его присмотр и участие в защите рёкана ни к чему.
Сама Рэй тоже лезть не собиралась. Ёкаи прекрасно знали, кто на что способен, и научились договариваться между собой. С криками, ссорами и не без угроз, но всё-таки приходили к общим решениям.
Вот и сейчас в общей комнате, несмотря на ранний час, шла такая ожесточённая беседа, что всех детей отправили во двор. А там, во дворе, они расселись у стен и сидели тихо-тихо. Все оборотни развесили уши и ловили каждое слово, шёпотом рассказывая остальным, что происходит у взрослых.
По позициям ёкаи разбрелись после обеда и до вечера, потирая руки и скаля клыки, ждали гостей. Многие даже отказались от ужина, видя в самураях глупую добычу, которая сама идёт в клетку. А Рэй, глядя на них, понимала, что именно так пугало сёгуна. Среди ёкаев были разные существа. И людоеды — тоже. Хотя верно ли говорить «людоеды» о тех, кто не против отведать человека, хотя намеренно не делает его частью своего обычного питания?
Как бы то ни было, к заходу солнца нурикабэ уже преградили путь незримыми стенами на востоке и с севера. По сторонам от них, затерявшись среди деревьев, гостей готовились встречать бакэмоно: инугами, бакэдануки, дзёрогумо и прочие. Нукокуби, рокэрокуби и единственный в рёкане они, которого сторонились на всякий случай даже ёкаи, остались у стены, чтобы охранять рёкан от тех, кто прорвётся через первую линию обороны.
* * *
— Прошлой ночью мы и узнали, что здесь растут дзюбокко, — вздохнул Кунайо-доно.
Хотэку задумался. О деревьях-вампирах он знал много, но здешняя растительность была для этого слишком молодой, что-то не сходилось… Даймё, по всей видимости, прочёл эти мысли на его лице, потому что сказал:
— Знаю, о чём ты думаешь. А чего ожидать от мёртвых земель, пропитанных таким количеством крови? Тут потому и не росло ничего… Киоко-хэика возродила землю, но смерти, произошедшие здесь, никуда не делись. К застарелой крови примешалась новая. А растения растут, вбирая силу из почвы… Вот они и выпили всю ту кровь. И мы получили область, полную деревьев-убийц.
— Это звучит не слишком безопасно.
Всё, что Хотэку знал о дзюбокко от оками, так это то, что подходить к этим деревьям лишний раз не стоит. Они редко кого-то трогают, а если всё же чуют угрозу — медлить не станут. Опаснее любого хищного зверя: от их ветвей не сбежишь — просто не успеешь.
— Может, и так. Но раз мы столько времени жили и ничего об этом не знали, для нас это угроза небольшая. А вот для самураев… Забрали всю работу у оборотней.
Никто не смог подойти ни с севера, ни с востока, ни с юга. Оставался только запад…
* * *
Исихара обнаружил, что эдамаме почти не осталось, когда услышал странные щёлкающие звуки за спиной. Обернувшись, он ничего не заметил: кухня была пуста и безлюдна. Тогда он вернулся к осмотру запаса бобов, но позади вновь послышался лязг.
— Да что ж такое! — Он снова обернулся, но снова его встретила пустота. — Кто здесь? А ну, выходите, нечего прятаться и пугать старика.
— Да какой же вы старик? — лязгнул чайник. — Я старше вас на полвека, что же тогда про меня говорить?
Ох как, мориндзи-но-окама, его только в рёкане и не хватало. Унгайке уже есть — лежит себе у восточной стены, теперь ещё и чайник к зеркалу. Что-то многовато здесь старых вещей.
— Ваш век долог, фарфор-то хороший! Люди столько не живут, а старость меряют по оставшемуся времени. Скоро здоровье закончится — и прощай.
Исихара не имел никакого представления о том, как положено вести себя с ожившими чайниками, поэтому решил говорить так же, как и с остальными ёкаями. Если уж они его не съели, то и тут опасаться нечего.
— Ваша правда, — согласился мориндзи-но-окама.
— Могу я вам чем-то помочь? Вы что-то искали?
— Холодновато здесь, — признался чайник. — Кипяточку бы, если можно. Или хотя бы тёпленькой водички.
— С чаем? — уточнил Исихара.
— Можно без него. Я люблю влажность и тепло, до аромата и вкуса мне дела мало.
Наполнить чайник было нетрудно, да только теперь так нежарко — вода остынет быстро. И что ж, каждый раз бегать да новый кипяток ему заливать? Нет, такого Исихаре точно нужно не было, поэтому он решил избавить себя от головной боли раз и навсегда.
— У нас горячий источник с западной стороны, в нём уже два года невозможно сидеть — почти кипит, свариться можно. Но думаю, вам как раз хорошо будет?
— Как замечательно! — Чайник словно засиял от радости. Или Исихара захотелось так думать. — Сейчас же туда отправлюсь. Благодарю премного! — И он поскакал, лязгая крышкой. При виде такого любой мог бы умом повредиться, но Исихара так привык, что не удивился бы, если бы и сами стены рёкана с ним заговорили.
* * *
— Деревья, чайники, зеркало — и всё живое. Знал бы сёгун, умер бы во второй раз, — усмехнулся Хотэку.
— Да, такое и мне-то в новинку, а я чего только за жизнь здесь не повидал. Но этот рёкан как тянет к себе всё подобное. И кажется: ну что там чайник, зеркало… А вот и совсем необычные предметы. Зеркало — унгайке — показывает истинную суть. Потому его и отправили туда, где люди не ходят. Оно неразумно, всё ещё просто предмет, но поверхность его саму ками отражает, а не ки. И чайник этот… Стоило ему нагреться, напиться водой — подрос, раздулся… — Кунайо-доно покачал головой. — Не знаю. Читал, и самому не верилось, что такое возможно. И вот когда самураи с западной стороны зашли… Сейчас, я своими словами даже не перескажу, погодите, вот свиток, прочитаю вам.
* * *
Рэй обещала себе, что не будет выходить из рёкана этой ночью, но к страже лисы у онсэна, выход к которому был напротив её спальни, поднялся такой шум, что она не выдержала, выглянула во двор.
Лужайка была пуста, но за кустарниками, скрывавшими источник, слышались возня, плеск и крики. Осторожно, стараясь не шуметь и не выдавать себя, Рэй пробралась к изгороди, заглянула в просвет между голыми ветками и поняла, что лучше бы всё же не выходила, не видела этого. Но, увидев, отвести взгляд уже не могла. Там в
