Третий Лад - Родион Создателев
Дмитрий Турчин воспрял духом и потребовал срочной аудиенции с Государем. Глава Дворцового приказа Глеб Куркин обещал ему скорую встречу с Великим Князем Руси, но на пути наместника объявился новый подлец — мерзкий старикашка Игорь Поклонский. Постельничий что-то верещал о курском воеводе и о больной голове Государя...
Сволочень подколодезная, старый гавномес, вымесок ещё один тут нарисовался, постельничий, обрыгалец постылый.
Божий день катился к концу, жёлтое светило медленно двинулось к западным рубежам. Турчин уже потерял надежду увидеть ныне Царя, как объявился Куркин и повёл тверского наместника к Царской Палате. Глава Дворцового приказа самолично объяснил задержку высочайшей аудиенции: нянька-Поклонский весьма тревожится о здоровье кесаря, что вполне объяснимо — Государь только оправился от болезни. Но в то же время самодержец дал строгий наказ вельможам: если появится кто из государевых людей с вестями с новгородской земли — срочно тащить такого к нему за шкварник.
Визитёр вошёл в Царскую Палату... узрел расписные стены, Посох, усеянный драгоценными камнями; трон-кресло, самого Государя, и весь его задор... тотчас испарился. Наместник Турчин всё делал долго, будто не взрослый муж явился сейчас перед ликом кесаря, а юный дворянин некого захудалого воложанского рода. Великий Князь с раздражением пялился на невысокую и плотную фигуру визитёра.
Пара мгновений: тверской пузырь рассосался, скукожился, сдулся. Он и лопнуть то не успел. В пятно мокрое превратился, сколизь...
— Да здоровым ты сам будь, Митрий Турчин. Сказывай дело.
— Тверская земля живёт и благоденствует под тобой, Государь.
— Слава Господу. А Новгород как?
— Прости меня, Государь. Про северян... только худое могу сказать. Пакостники, злодеи, христопродавцы… смутьяны!
— Ну! — повысил голос самодержец.
— Прибыл ко мне намедни подьячий от Торгового приказа — некто Мирон Осадчий. Пал в ноги и жалился шибко, сердешный.
— Правда значит, — почесал жидкую бородёнку Царь. — Сказывай далее, ну.
— Осадчий в Новгород заехал за податями, гм... прочими сборами. Стражников сопровождения его подлым макаром в полон захватили, надавали тумаков. Подьячего также поколотили, и сама княгиня Ясина Бельцева наказала ему передать послание для твоей милости, Государь. Новгород, мол, сызнова гордая республика. Дескать, выходим мы из-под державы царёвой... с концами.
— Подлая сука, — прошелестел тихим голосом Государь.
— Государевы символы нашенские, — также понизил голос Турчин, — конским навозом… вымазали.
—Дозволил бабе покняжить... блядь паскудная… сам виноватый, — задышал глубоко Государь, — это знать её сговорила, зна-ать... Конским навозом... молвишь?
— Именно, — поджал ухи наместник, — прости, великий Государь, за вести дурные...
— Ивашка! Посох дай.
Турчин только сейчас осознал тот factum, что в Палате находится другая букашка — дворцовый подьячий в малиновом кафтане. Ивашка резво подошёл к стене, взял посох, поднёс его самодержцу и вернулся к столу.
— Докеле эта заноза новгородская... точить будет меня в теле мово государства, ась? Отец мой покойный... учил неслухьянов огнём и мечом — всё им мало!
Государь от души жахнул посохом о пол.
— Каждого пятого жителя он казнил. Кровью умыл окаянный град, а у отпрысков, видать... память отшибло, — Государь сотряс посохом воздух. — И у меня безобразили раз... падальщики проклятые. Усмирил мятеж, да видать мало убил сволочей! Яська Бельцева, сучка противная, запамятовала, небось, как его родителю дерзкому... башку отсекли!
Самодержец перешёл на ор. Турчин сильно перепугался, согнулся хребтом и опустил голову вниз, щёки его залились алой краской.
— А я, сдергоу́мок презренный, сам виноватый. Думал: пущай девка княжит. Родительская кровь должна была ей припомнить, что значит... бунтовать супротив Стольного Града! Оши-ибся... недальновидный...
Государь снова потряс посохом воздух, а потом вдруг раскрыл рот, словно пойманная рыба, и начал шамкать губами. Малиновый подьячий в тревоге поднялся с резного стула.
— Ивашка... беги к Куркину. Пусть ведёт ко мне Никиту Василича... Подыму вороньё разом и накормлю их... кровавой кашицей.
Подьячий кивнул головой и выбежал из Палаты.
— С южных рубежей... крымский петух заклевал меня, а с севера... новгородский медведь осел задом... на мою больную головушку, — Царь пальцами левой руки ухватился за голову.
Коловращение, запах елейный, церковные хо-оры, зелёная митра. Кесарь мутным взором посмотрел на застывшего дубом наместника.
— Митрий… какие вести ещё… про мятеж?
— Прости меня, отец родный. За то, что разгневал тебя погаными событиями, — согнулся в поклоне, приложив десницу к сердцу, Турчин.
Тверской наместник вдруг раздвоился — непорядок. Земля хоть бы и весьма важная, но два управителя — перебор. Поплыли стены Царской Палаты к неведомым брегам. Наместников стало трое, они вертанулись кругом. Что за фортели на высочайшей аудиенции? Белены обожрались? Пред Государем стоите, шлы́нды...
— Отряды боевые сколачивают, — вещал откуда-то сверху один из трёх визитёров, — разумеют мерзавцы: не оставишь ты их хулиганства без отеческого проклятия...
— Двое — вон отседова.
— Ась? — не понял наказа Турчин.
— Вон пошли... двое! — зашипел Государь и разжал пальцы правой руки — посох упал на пол.
Часть 3. Глава 5. Падение кесаря
Кесарь издал горлом булькающий звук и медленно осел на колени. Турчин опешил... Он сильно спешил в Стольный Град, в лукавой надежде сообщить самодержцу важных известий, помелькать перед его очами, рассчитывая приподняться на стезе государевой службы. Но чтобы Царь перед ним на коленях стоял — настолько далеко его чаяния не доходили.
Что происходит? Влажная капля внезапно воскресла, наду-у-улась, и сызнова обернулась пузырём. Важная капля! Гляди-ка.
Изо рта кесаря пошла мутноватая пенка, глаза вспучились, будто у варёного рака. И только тут до наместника дошло — беда... Самодержец подёргал головой, из его горла снова вырвался наружу булькающий сип, и хозяин русского государства... рухнул на пол Палаты, по соседству со своим Посохом.
Трах! Лопнул пузырь, оросив мерзкой слизью расписные стены той самой Палаты. Кто ты без Государя, горе-наместник Турчин? Не пузырь, не букашка, ни прочая таракашка. Тьфу на тебя. Жил да был дворянин — нет теперь дворянина. Только мокрое место-небытие осталось...
Блевотня вонючая, пакость. Кличьте дворцовых баб: подтереть эту мерзость немедля! Живо!
Коловращение... темнота.
Падение кесаря.
Лихо.
В Царской Палате творилась кутерьма: на полу возлежал Государь, у дверей топтались двое стрельцов-рынд; тверской наместник Дмитрий Турчин крутил головой, стоя на месте.
— Упреждал я, упреждал вас, настырные! Довели Царя до припадка! — голосил над телом Государя постельничий Поклонский, размахивая в гневе кулачёнками.
В
