Сладкий праздник драконьего сердца - Ксения Лита
Если прежде Нортон считал, что сможет подкупить иномирянку подарками или поступками (он привык к тому, что во всех магических и немагических мирах все покупается и продается), то тут его ждал неприятный сюрприз. Что бы он ни делал для Кати, как бы ни старался, она все равно смотрела влюбленными глазами на Кириана. А ему, Нортону, доставалось сухое «спасибо». Вчера на кулинарном конкурсе он сделал не меньше принца, получил разрешение, сходил в немагический мир, от нахождения в котором до сих пор раскалывалась голова — его фишка, он ненавидел миры без магии и очень остро реагировал на ее отсутствие.
Появление Гартиана стало неожиданностью для всех, даже для Норта, но именно его отец помог Кате, и Нортон ожидал от нее большего энтузиазма. А так он попал, как говорят в ее мире, во френдзону (дракон изучал ее мир, чтобы лучше понять иномирянку, которая не выходила из головы). Она обнималась с другими участниками, с Кирианом, но ему пожала руку и подарила свою очаровательную улыбку. Очаровательную, но ту, которую она дарила всем. Нортону хотелось быть для нее особенным, но особенным, исключительным для Кати был только принц.
Дракон внутри Нортона яростно рычал, когда он видел их объятия или поцелуи. Когда они нежно держались за руки, вовсе хотелось выть. Поэтому после совместного возвращения в академию, Нортон быстро попрощался с Кирианом и Катей и сбежал. Оглянулся только возле корпуса. Зря, потому что он нежных объятий принца и иномирянки кольнуло в груди. К себе он вернулся злой, хотел снова напиться, но застал у себя Руту. Они не были официально помолвлены, но их отцы обсуждали такой вариант объединения семей. Поэтому Нортон спал с ней без зазрения совести. По крайней мере, до того, как его заинтересовала и заинтриговала Катя.
Рута была удобной: она не ревновала, не устраивала ему сцен, совершенно нормально относилась к тому, что иногда Норт увлекался другими девушками и оказывался в чужой постели. Он всегда возвращался к ней. Она была его привычкой.
Раньше.
Потому что развалившаяся в неглиже рыжая драконица сейчас вызвала исключительно раздражение. Поэтому Нортон позволил Руте одеться и быстро с ней распрощался. И впервые увидел в глазах девушки обиду и ярость. Это могло стать проблемой. Потому что ему только ревности не хватало для полного счастья! Нортону собственных эмоций хватало, чтобы еще разбираться в чужих.
Его увлеченность Катей чем-то напоминала больную зацикленность на Смирре. Но если чувства к Смирре были наполнены местью, унижением, желанием подмять под себя, шантажом и манипуляциями… всеми темными красками, которые можно придумать, то чувство к Кате было иным: как кофе или горький шоколад. Сладким и вместе с тем терпким, приносящим боль другого рода. От того, что он не может сделать ее своей. От того, что она его не замечает. Нортона и его чувств.
Катя со Смиррой были похожи внешне, но теперь он сам видел, насколько они разные. Смирра ничего не делала просто так, она была зациклена на себе и своем величии. Она прекрасно знала о своей красоте и ее влиянии на мужчин. Смирра, как паучиха, плела интриги, Катя просто светила, как солнце. Но ему хотелось сгореть в ее лучах. Или просто сгореть, потому что не прикасаться к ней было невозможно.
Нортон размышлял об этом всю ночь, поэтому сейчас чувствовал себя отвратительнее некуда, выпадал из разговоров с друзьями. У выпускников были только практики и подготовка к испытаниям, и большую часть времени они проводили либо у себя, либо в библиотеке. Сидеть у себя Нортону не хотелось, поэтому он отправился в библиотеку. Как раз собирал необходимые книги в тележку, когда за стеллажами услышал голос Руты.
На саму Руту ему с прошлого вечера было плевать, а вот на ее слова:
— Поделом этой иномирянке! Сегодня она лишится волос, а может, даже своего красивого личика!
— Будет знать, как отбивать наших мужчин, — противно захихикала Греция. Не драконессы, а крысы какие-то!
Нортон резко обогнул стеллаж и впился пальцами в локоть рыжей.
— Что ты сделала с Катей?
— Оставила ей подарочек! — смело выпалила она и ойкнула, когда он сильнее сжал пальцы.
— Где?!
— На кухне!
Нортон решил, что с ней разберется позже. Все, что его сейчас интересовало… Поправочка, кто его интересовала — это Катя. Она и только она.
До кухни он буквально долетел, не думая, как может выглядеть, и застыл в дверях. Потому что с Катей все было в порядке: Кириан успел раньше. На кухне все бегали и его не замечали.
Когда Кир нежно обнял Катю, успокаивающе гладя по спине, это оказалось как удар под дых. Такой боли Норт не чувствовал еще ни разу в жизни. Даже когда ломал крылья. Но крылья можно было восстановить, заживить, а что делать с поломанным сердцем? Его можно собрать по осколкам? Или теперь всю жизнь скакать по битому стеклу?
Нортон не стал возвращаться в библиотеку, отправился к себе: настроение опустилось до самой нижней отметки. Может, отчасти поэтому он даже зло обрадовался появлению в его спальне еще одной гостьи. Спустить на Смирру всех своих драконов было даже приятно!
— Уже не боишься за свою репутацию, малыш, если ходишь ко мне средь бела дня?
Смирра на провокацию не повелась, она вообще выглядела сегодня донельзя довольной.
— У меня есть идея, как их рассорить!
— Кого? — лениво переспросил Нортон, а у самого сердце пропустило удар. Потому что он готов был на спор обернуться драконом и укусить себя за хвост, если бы заявил, что ему не интересно, что скажет Смирра.
— Кириана и иномирянку, — фыркнула драконесса.
— Все еще надеешься его вернуть?
— Хочу, чтобы она тоже страдала!
Дракон внутри зарычал, но Нортон собственных чувств не выдал, оставшись безразличным.
— Какой план, и при чем здесь я?
Он не собирался соглашаться, но хотел знать, что придумала эта змея. Чтобы защитить Катю, как сегодня. Но у Смирры получилось его удивить.
— Кириан разорвал помолвку из-за того, что я якобы действовала за его спиной. Значит, расстанется с этой стервой, если она ему изменит.
Нортон расхохотался. Горько.
— Она влюблена в него, малыш. И не смотрит на других мужчин.
— С этим, — Смирра достала из сумочки непримечательный пузырек, — она изменит ему даже с ослом. Но я предлагаю сделать это тебе.
— Что это? — спросил он хрипло, проигнорировав замечание насчет осла.
— Сильнейшее зелье, вызывающее не менее сильное желание. Добавишь в любой напиток пару капель, и она не сможет сопротивляться. Не захочет.
Правильнее было бы отказаться:
