Гнев Безумного Бога - Раймонд Элиас Фейст

— По крайней мере, он жив, — заметил Калеб.

— Да, и это даёт цурани одно преимущество.

— Какое? — спросил он.

Миранда развернулась к нему:

— Слепое повиновение.

На лице Калеба появилось сомнение.

— Какое же это преимущество, если нет действенного руководства?

— Цурани нужны генералы. А мы можем их предоставить. Им всего лишь нужно приказать подчиняться чужеземцам…

— …и если Император прикажет им слушаться генералов с Мидкемии, они послушаются, — закончил за нее Калеб.

Миранда перевела разговор:

— Как продвигается подготовка к встрече, о которой просил Томас?

— Все, кто согласился приехать, будут здесь до заката.

— Хорошо. Я не знаю точно, что Томас скажет собравшимся, но догадываюсь. Виделась с ним всего несколько раз, но, судя по рассказам твоего отца, он не из тех, кто поддается панике. И все же, Калеб, мне кажется, он встревожен.

— Отец когда-нибудь рассказывал тебе об Ужасе? — Калеб опустился в кресло в углу.

Миранда вздохнула:

— О многом твой отец предпочитает не говорить, особенно о ранних годах. Думаю, на то есть целый ряд причин.

— Например?

Калеб не был из тех, кто задает вопросы просто так, и его мать понимала, что ему действительно интересно. Она в очередной раз осознала, насколько он отличается от Магнуса и от них с Пагом. Будучи единственным в семье, лишенным магического дара, он всегда оставался немного в стороне от их общего опыта, как бы они ни старались вовлечь его в свою жизнь и как сильно ни любили.

— У меня не так много времени до встречи с Томасом, — сказала Миранда, — но я могу немного поразмышлять вслух. — Она закрыла глаза, словно что-то вспоминая, затем продолжила: — Я тоже редко рассказывала о своей юности, а я ведь даже старше твоего отца.

Калеб усмехнулся:

— Ты же запрещала нам тебе об этом напоминать.

Она ответила улыбкой, хотя и не была тщеславной по-настоящему, но любила дразнить мужа и детей, разыгрывая обиду. Это был один из ее маленьких недостатков.

— То, что ты помнишь, — реально. Неважно, насколько точны твои воспоминания — для тебя они настоящие. То, что ты воспринимаешь как реальность, и есть реальность.

— Не уверен, что понимаю, — признался Калеб.

— В этом я не сомневаюсь, ведь из всех нас именно ты, Калеб, живешь в реальном мире. Ты не имеешь дела с абстрактными концепциями магии. Твоя жизнь наполнена вещами, которые можно потрогать, увидеть, почувствовать запах. Ты бродишь по лесам, охотясь, выслеживая… — Она прервала себя. — Допустим, ты видишь медвежьи следы. Искусно сделанные, созданные каким-то сапожником, это пара сапог, надетая человеком, чтобы имитировать медведя.

Калеб покачал головой:

— Глубина была бы неправильной, ведь медведь весит…

Миранда подняла руки:

— Не в этом суть. Предположим, я с помощью магии создаю идеальные медвежьи следы, и ты их находишь. Что ты подумаешь?

— Идеальные? — переспросил он, не уверенный, что такое возможно. Пожимая плечами, добавил: — Ладно, я нахожу эти идеальные медвежьи следы. Думаю, что это медведь.

— Именно. Ты следуешь за ними, ожидая увидеть медведя, и до самого момента, когда обнаруживаешь, что это я оставляла следы, ты думаешь: «Медведь, медведь, медведь». А когда понимаешь, что это был не медведь, что происходит?

— Не знаю. Я должен посмеяться над шуткой?

Она едва не закатила глаза, но удержалась от соблазна.

— До того момента, как ты узнаешь, что следы оставила я, если бы твой брат спросил, чем ты занят, ты бы ответил: «Выслеживаю медведя». Но с той секунды, как ты понимаешь правду, ты думаешь: «Мать оставила следы». — Она пристально посмотрела ему в глаза. — Ты понимаешь?

— Не уверен, что до конца.

— Твое восприятие изменилось. С этого момента, когда ты вспоминаешь те следы или рассказываешь о них, для тебя это уже «следы, которые оставила мать». Ты, возможно, даже скажешь кому-то: «Я думал, это был медведь», но в твоей голове медведя не существует.

— Медведя не было, — пробормотал Калеб, теперь выглядя ещё более растерянным.

Миранда рассмеялась.

— Если бы я не родила тебя сама, я бы усомнилась, кто твои настоящие родители.

— Я не глуп, матушка.

— Знаю, — сквозь смех ответила она. — Просто ты существуешь только в осязаемом мире, где всё можно потрогать, почувствовать и понюхать.

Её улыбка исчезла.

— Твой отец живёт в мире мысли больше, чем кто-либо из известных мне людей, включая меня или твоего деда. Возможно, когда-нибудь его превзойдёт Магнус, но твоему брату потребуется целая жизнь, чтобы набраться опыта. Однако, как и все, твой отец воспринимает свои воспоминания как реальность. Его взгляд на прошлое мог измениться, но не чувства, связанные с ним.

Калеб вдруг понял.

— То есть я могу помнить, что чувствовал, думая, что выслеживаю медведя, даже если теперь знаю правду?

— Да! Твой отец пережил много боли и страданий в юности, и с тех пор ему досталось немало. Но испытания, с которыми он сталкивается сейчас, встречает уже зрелый мужчина с опытом и тяжёлыми уроками за плечами. А чувства его молодости, пусть и приглушённые, остались точно такими же, какими он их переживал тогда.

— Он когда-нибудь рассказывал тебе о принцессе Каролине?

— Не припоминаю.

— Она была дочерью лорда Боуррика и, по сути, считалась Пагу «двоюродной сестрой», — начала Миранда. — Но когда он был ещё мальчишкой на кухне замка Крайди, он вообразил себя влюблённым в неё. Судьба сначала дала ему шанс добиться её руки, а затем отняла его, когда он попал в плен к цурани. В конце концов она вышла замуж за его друга и стала герцогиней Саладора, а потом умерла. Но где-то глубоко в твоём отце до сих пор живёт тот мальчишеский восторг перед недосягаемой принцессой. — Она сделала паузу. — Он скучает по своей жене, — добавила она спокойно.

Калеб на мгновение задумался:

— Катала.

— Я знаю, что твой отец любит меня, и во многом мы идеально подходим друг другу. Но представь: обладать такой силой, как он, и при этом беспомощно наблюдать, как женщина, которую ты любишь, угасает от болезни… — Миранда вздохнула. — Я не раз пыталась представить, что он тогда чувствовал, но не могу. И он скучает по своим детям.

Калеб кивнул. Уильям и Гамина погибли в битве за Крондор в конце Змеиной Войны, за годы до его рождения.

— Легко забыть, что у меня были брат и сестра, которых я никогда не знал.

— Но твой отец их безмерно любил. И он так и не простил себе размолвки с Уильямом перед его гибелью. Именно поэтому он никогда не указывал тебе, какой путь в жизни выбрать, —