Киоко. Милосердие солнца - Юлия Июльская
И перед тем как темнота небытия поглотила его, он успел сделать последний взмах и почувствовать, как лезвие прорезает все слои дорогих тканей, направляясь к сердцу императора.
Станут к свободе ключом
Она укусила очередного самурая и юркнула в сторону, тут же скрываясь в высокой траве, когда внезапно что-то изменилось. Норико не сразу поняла, что именно произошло, просто сил вдруг стало больше…
«Иоши? — подумала она. — Ёми тебя побери, ты что, опять умер?»
Никакого ответа. Норико скользнула в сторону и поползла к югу, надеясь отыскать там Хотэку. Нужно добраться до безопасного места, туда, где она сможет обратиться собой и выдохнуть. Иоши не должен был умереть, слишком много надежд было на него возложено, слишком много ожиданий он…
Мысль оборвалась, поглощённая темнотой и покоем Ёмоцухира. Страна мёртвых огласилась зовом. Время пришло.
* * *
— Нужно вернуться, — тихо сказал Джиро. Он больше не рычал, не повышал голос, не пытался командовать, но и не обратился в суетливого, бездумно скачущего от неприятности к неприятности волчонка.
Киоко заставила себя посмотреть на него. Всё ещё младший братец, но что-то в его ки — нет, самой ками — надломилось. И лишь одно событие могло так его переменить.
— Когда это произошло?
— Не понимаю, о чём ты говоришь.
— Ты ведь теперь посланник, не так ли? В самом деле посланник. Только чей?
— Зачем ты спрашиваешь, зная, что не получишь ответ?
Она и сама не понимала. Посланники много знают, но мало говорят. И неважно, насколько оками предан тебе. Ничто не может быть священнее службы своему богу.
Джиро вдруг принюхался, насторожился и, не говоря ни слова, помчался вверх по склону.
— Что случилось? — Киоко тут же подскочила и расправила крылья. Смерти, которыми она была окружена, уже свершились, но что-то новое сочилось из беспокойной ки оками. Что-то страшное… Ветер подхватил её и помчал наверх, так что на вершине она оказалась почти в одно время с Джиро.
Тот смотрел на юг, и шерсть его дыбилась. Киоко проследила за взглядом, но увидела лишь серое облако вдали.
— В чём дело? — спросила она снова.
— Ши, — прохрипел Джиро и бросился вниз. — Лети к Хотэку!
Киоко ничего не поняла. Она дёрнулась за Джиро, едва поспевая за ним, и сверху прокричала:
— Ты домой?
— Я должен им помочь! — не сбавляя скорости, ответил он.
Кому «им»? Киоко ещё раз взглянула вперёд и только сейчас, всматриваясь и приближаясь, начала понимать. Серое облако не было тучей. Живое, клубящееся, оно вырастало из толстых столбов дыма, поднимающихся от леса. Ши горел.
— Я не могу позволить тебе! — Рывком она обогнала его и упала перед ним, кувыркнувшись и тут же поднявшись на ноги. — Ни за что. Какой толк, если ты пострадаешь со всеми?
— Ты бы оставила своих родителей в горящем доме?
— Они выберутся, Джиро.
— А если нет? Кто устроил пожар? Сколько там самураев? Мы ничего не знаем. Я должен им помочь!
— Тогда я полечу с тобой!
— Ты должна помочь Минато!
Он оттолкнулся от земли и, взлетев выше её головы, легко перемахнул за спину, направляясь дальше на юг, больше не оборачиваясь.
Киоко снова посмотрела в небо. Здесь ещё чистое, будто в насмешку. И солнце светило так ярко…
— А-а-а-а-а-а-а-а!!! — она кричала так сильно, как могла, и так долго, насколько хватило дыхания. А потом ещё. И ещё. Проклятый мир. Проклятая жизнь. Проклятые смерти. Проклятые самураи. И Мэзэхиро. И Иоши, мама, папа, Хидэаки, Норико — все они, кто оставил её одну!
«Некогда горевать, — усмехнулся ей в ухо Сусаноо. — Императрицу заждались в морском городе».
— Минато? — устало спросила она, пытаясь осознать смысл нашёптанного ветром. — Они справлялись.
«Пришло время, Киоко-хэика», — вновь усмехнулся он.
Больше она не возражала. И хотя усталость завладела телом и разумом, и единственное, чего ей хотелось, — это затеряться в холмах и навеки исчезнуть, она взмахнула крыльями и направилась на северо-запад.
Подгоняемая довольным от своей нужности Сусаноо, Киоко летела так быстро, как ещё никогда не летала. Холмы внизу размывались, теряли очертания, и она бы уже не смогла сказать, сколько пролетела, а сколько осталось. Зелёное полотно было однородным и оставалось таким, пока на горизонте не замерцали огни умирающего города.
Вопреки её надеждам Минато погибал.
Пожары были небольшими, но протянулись по всему западу. Вся прибрежная линия была уничтожена. Вся жизнь, какую она дала этому городу, была съедена огнём.
«А вот и вторая пташка».
Сусаноо развернул её к восточным баррикадам и бережно опустил в нескольких шагах от сражающегося Хотэку.
«Помни наш уговор», — шепнул он напоследок.
Она тут же выхватила из-за пояса катану и тоже вступила в бой. Хотэку, услышав возню рядом с собой, повернулся, и они встретились взглядами. Он был напуган. Впервые за всё время она видела его таким.
— Где остальные? — Киоко рубанула по незащищённой ладони противника и выбила у него из руки катану, после чего тут же вонзила остриё между глаз. Два года назад она не была на подобное способна, она не могла даже помыслить о таком, но после всего, что увидела… Эти чудовища не были людьми, они не заслуживали жизни.
— После прорыва за стену наши шансы стремительно тают, — ответил Хотэку. Голова его противника полетела на землю и подкатилась к её ногам.
— А то, что привезли из Юномачи, использовали?
— Склад сгорел.
— Как? Он же был…
— На самом востоке, да. И часть самураев всё-таки зашли с востока. И к сожалению, больше, чем мы думали.
— Перевести отряды с запада?
— От стены почти ничего не осталось. Мы не справляемся.
Киоко увернулась от удара, но её всё же ранили в предплечье. Неглубоко… Однако эта острая боль наложилась на всю ту злость, всё отчаяние, что она испытывала, и на то, чтобы оставаться спокойной, уже не хватило сил. Взмахнув крыльями, Киоко поднялась над головами самураев. Здесь их осталось пятеро.
Она подняла руку и почувствовала, как сила её ки собирается на кончиках пальцев, как жизнь, к которой она взывает, готова пробудиться, несмотря на близость времени смерти. Она позволила силе выйти за пределы её плотского тела, взмыть сгустками чистой изначальной ки и опутать головы врагов. Каждый вдохнул эту жизнь, каждый стал почвой для её творений.
Все пятеро скорчились от боли, ноги их подкосились, а руки стали беспорядочно рвать кожу на лицах, пытаясь унять зуд и боль, но это длилось недолго. Всё затихло так же быстро,
