Перевозчик (СИ) - Константин Владимирович Денисов
— Готово! — сказала Маша.
— Может, я один открою? — на всякий случай сказал Шторм.
— Мне надоело прыгать туда-сюда, — сказал я, — не думаю, что там что-то опасное. Они не думали, что груз окажется в чужих руках. К тому же если груз там ценный, то устраивать ловушки себе дороже. Так можно случайно и содержимое уничтожить.
— Ну, как знаете! — сказал Шторм и, больше не оттягивая, резким, но аккуратным движением, открыл крышку.
Я много раз слышал, как люди матерятся, слышал даже удивительные многоэтажные построения, которые невозможно запомнить. Это было почти искусство. Но то, как матерился Шторм, было уникально. Причём он использовал не особо замысловатые выражения, но они носили такую яркую эмоциональную окраску, были произнесены с такой экспрессией, что повергали просто в трепет.
Этот поток слов был выражением невероятной силы эмоций, захлестнувших начальника конвоя.
Мы терпеливо ждали, пока поток иссякнет и он, наконец, сможет нам объяснить, что же это такое. Потому что мы с Машей видели, что лежит в открытом ящике, но таких эмоций это у нас не вызывало. Видимо, потому, что мы толком не понимали, что это такое и почему оно так ценно.
Ящик был под завязку полон бирюзовых кристаллов. Я зажёг светоч, потому что свой фонарь Шторм от возмущения увиденным просто выронил.
Кристаллы были почти одинаковые, хотя и неабсолютно. Продолговатой формы, с одной стороны потолще, с другой потоньше. В грубом приближении их форма была похожа на гранёную морковку. И в ящике их было очень много. Так, навскидку я даже затруднялся сказать сколько именно. Наверняка сотни… а если они лежат во всех ящиках, то счёт может идти и на тысячи.
Очень хотелось взять хоть один и рассмотреть поближе, но я решил дождаться, пока Шторм отойдёт от своего эмоционального шока и спросить у него, можно ли это сделать.
Наконец, Шторм выдохся, замолчал, потом посмотрел на нас и добавил ещё одну фразу:
— В общем, это полное дерьмо!
— А можно поподробнее, — сказала Маша, — только не теми словами, что были до этого.
— Поподробнее? — уставился на неё Шторм, — поподробнее мы в заднице и как из неё выбираться я не имею понятия. Нас подставили, причём так, что хорошего выхода из этой ситуации просто не существует.
— И всё же, хотелось бы конкретики! — сказал я.
— Конкретики? Рассказывать вам об этом я не имею права. Это совершенно секретно. Но, с другой стороны, учитывая всё случившееся и то, что ещё случиться…
Шторм вдруг замолчал, сел на соседний ящик и, опустив голову, задумался.
— Шторм? — осторожно сказала Маша.
— Дайте мне немного переварить случившееся! — не поднимая головы, сказал он, — я не готов сейчас разговаривать.
— Ладно! — сказал я, кивнул Маше, и мы с ней отошли за саркофаг и уселись на его крышку.
— На холодном вредно сидеть, — сказала вдруг Маша, слегка поёрзав на крышке.
— Судя по реакции Шторма на нашу находку, холодный камень под попой это меньшее о чём нам сейчас нужно волноваться, — вздохнул я, — что-то мне не по себе от всего этого. Если даже Шторма так прорвало, выходит, дело и в самом деле очень скверное.
Мы сидели в тишине минут пять, когда вдруг над нами неожиданно выросла фигура Шторма. Он подошёл так тихо, что мы даже вздрогнули с Машей.
— В общем так, — начал Шторм, — бежать вам нужно! Прямо сейчас!
Мы с Машей переглянулись.
— Мысль интересная, только вот как это сделать, если конвой сейчас находится в нашем кармане? — спросил я.
— Не знаю! — сказал Шторм, запустил пятерню себе в бороду и сжал кулак что есть сил, — это не ваша война, не ваша работа. Вы случайные люди в этой истории. Нас списали, видимо, судьба такая. А вы ещё можете успеть выскочить. Нам уже всё равно не спасись. Нас теперь либо свои убьют, либо эти «чёрные». Деваться некуда.
— Ну ты погоди! — попытался успокоить я его, — выход всегда есть, только его найти нужно.
— Одному можно спастись. Небольшой группой можно. Но весь отряд не сможет. Говорю же, мы теперь между молотом и наковальней. Никто не поверит, что эти кристаллы оказались у нас без нашего ведома. Обязательно решат, что мы в деле, — сказал Шторм.
— Ну ты погоди за всех выводы делать, — попытался успокоить я его, — ты не знаешь, что будет. Никто не знает будущего. Главное, руки не опускать. Поборемся ещё.
— Алик, вот честно скажи, тебе-то зачем это надо? — спросил Шторм.
— Мне вообще не надо. Но мы уже влезли, и заднюю давать поздно. А без нас, насколько я понимаю, шансов у вас вообще нет. Только в кармане конвой имеет шанс как-то уцелеть, сберечь людей и попытаться восстановить справедливость. Я так понимаю, что эти кристаллы нужно вернуть, верно? — сказал я.
— Да, проблема в том, что мы не знаем кому. Если у нас на самом верху предатели, которые так глубоко во всём этом увязли… а судя по кристаллам очень глубоко. То вообще непонятно кому можно верить. Там нас могут обвинить в воровстве и объявить охоту, если ещё этого не сделали. А «чёрные» уже на нас охотятся.
— Слушай, ты можешь, в конце концов, объяснить, что это за кристаллы такие? Раз уж мы влипли с вами по самые уши, то имеем право знать, верно? — сказал я.
— Наверное! — вздохнул Шторм, — ну вот представь, если бы до магопокалипсиса некая вооружённая группа под видом гуманитарного конвоя вывезла с военной базы ядерную боеголовку. Представляешь, что бы тогда было? — сказал Шторм.
— Погоди, ваш груз по важности и опасности сопоставим с атомной бомбой? — медленно спросил я.
— Хуже! — вздохнул Шторм.
— Что может быть хуже? — удивилась Маша.
— Все ядерные боеголовки сразу! — развёл руками Шторм, — теперь вы понимаете масштаб?
20. Сложная ситуация
Сказанное Штормом не очень укладывалось в голове и казалось сильным преувеличением. Подумав немного, я решил ему об этом сообщить.
— Послушай, мне кажется, что насчёт ядерных боеголовок ты хватанул, — сказал я, — неужели эти кристаллы так опасны?
— Я не говорил, что это то же самое или что-то аналогичное, — сказал Шторм, — я сказал про масштаб проблемы в контексте современного расклада сил. Наши люди на эти кристаллы потратили кучу времени и ресурсов. По сути, это изобретение, которое может настолько усилить остатки государственных структур, что они получат возможность возвратить себе контроль над ситуацией и приступить к реставрации прежнего образа жизни.
— Ну, ты же понимаешь, что возвращение прежнего образа жизни невозможно, да? — сказал я, — к тому же большая сила,
