Саламандра - Полевка
Обычно младшие в аристократических семьях в его возрасте были хрупкими, нежными детьми, которые с трудом держали спину и всегда пугливо жались к кормилицам, предпочитая чтобы их укачивали, пока они будут дремать. Младшие в монастырях держались в загонах, наподобие тех, где держат молодняк ящеров и, наверное, из-за недостатка еды и движения, тоже были достаточно слабы и апатичны. А вот Ламиль, несмотря на тонкий костяк, не выглядел слабым. В глазах горел огонь, а в ребенке чувствовались сила и азарт первооткрывателя. Он с интересом ответно рассматривал Киреля, и при этом не выглядел испуганным тем, что оказался на руках малознакомого человека.
— Какой ты стал… — Кирель растерялся, он ожидал, что малыш начнет плакать и проситься к Лексу.
— Красивый? — уточнил ребенок и приосанился, — да, я такой! Красивый и послушный! А еще умный! Да, да, мне это Лекс сказал! А еще я катаюсь на ящере и у меня есть Пипи! Он спит в корзинке, и я его кормлю прямо в ротик! — вывалил все свои новости карапуз и посмотрел на Киреля, ожидая, что тот восхитится его достижениями. Но тот растерялся, и Лекс решил сразу пояснить.
— Ящер деревянный, такая маленькая игрушка-каталка, Ламиль на нем катается. Пипи — это маленький древесный ящер, его потрепал Аши и он не летает, а Ламиль его выхаживает и кормит. У Ламиля храброе и доброе сердце, он спас Пипи из зубов ящера и теперь заботится о малыше.
— Какой достойный поступок! Какая отвага у такого маленького ребенка. Он достойный сын своих родителей! — запели со всех сторон аристократы, перебивая друг друга и торопясь восхвалить ребенка Киреля и Шарпа. Ламиль их послушал немного, а потом перевел внимание на то, что его интересовало больше всего.
— А мне Лекс колечко подарил! — ребенок продемонстрировал большой палец, на котором был перстень с красным камнем, — а я хочу еще!
— О-о! — вздохнул Кирель и довольно улыбнулся, — сразу видно младшего! Вот тебе! — Кирель снял с мизинца перстенек и надел на указательный палец сыну. — Я сегодня все утро думал о тебе, и это колечко взял тебе в подарок. Нравится?
— Да, — Ламиль посмотрел на кольцо, которое было ему почти впору, и спросил, — ты меня любишь?
— Да… — растерялся в очередной раз Кирель, но быстро взял себя в руки и опять стал сиятельным Первосвященником. — Я рад, что у тебя все хорошо. Расти и дальше умным и послушным, а теперь отправляйся к Лексу.
Лекс перехватил малыша и поцеловал его в нежную щечку. Но у того были свои планы, и он потребовал, чтобы его поставили на пол. Лекс поставил ребенка на ножки и с интересом стал наблюдать, что будет дальше. Ламиль решительно направился к Сканду. Генерал разговаривал с Шарпом, рядом стоял Лейшан и прислушивался к разговору. Как понял Лекс, речь шла об отправке центурии на охрану Устьица. Ламиль посмотрел на взрослых и, прижавшись спиной к Сканду, подёргал за шаровары Лейшана.
— Я хочу колечко! — потребовал ребенок и протянул руку, — Лекс дал, папа дал, а теперь ты давай! Сейчас же! А то цветочек пообещал, и до сих пор не принес!
— Ламиль! — возмутился Сканд и подхватил ребенка на руки, — не попрошайничай! Это некрасиво! Я тебе дома дам колец, сколько захочешь!
— А Лекс сказал, чтобы я… — Ламиль спрятал виновато нос на шее Сканда, но почти сразу развернулся и тыкнул пальцем в сторону покрасневшего Лейшана, — ты думал, я забыл о цветочке? А я помню! А еще жених называется!
— Он не жених, — заступился за Лейшана Сканд, — и потом, он тебе пообещал цветов, когда те появятся, а они пока еще не выросли. Они еще только стебельки выпустили из земли и похожи на травку, а не на цветы. Ты что, хочешь пучок зеленой травки?
— Я помню о цветах, — виновато загудел Лейшан, — а колечки, вот! Возьми два!
Лейшан протягивал на ладони два перстня, которые сдернул со своей руки. Ламиль довольно сгреб подношение и счастливо заулыбался. Сканд недовольно покачал головой и оглянулся на Лекса. Но на выручку отправился Кирель.
— Это нормально, что младший хочет украшений. Ребенок действительно вырос и стал
умным, он четко знает, что хочет, и главное, ясно знает, кого надо озадачить своими желаниями. Молодец, Ламиль! Старшим надо время от времени напоминать о своих
желаниях, а то они решат, что младшему ничего не надо и он всем доволен.
— О, да! — обрадовался Шарп и подмигнул Сканду, — желания младшего — это порой может стать настоящей головной болью для старшего. Но зато, как сладко получить благодарность в оплату за каприз.
— Хорошо иметь благодарного супруга, — Сканд подвигал бровями и бросил хищный взгляд на Лекса, — удовлетворенный и благодарный муж — это счастье в доме. И это стоит любых нервов и усилий.
— Весь город гудит о капризах некоторых младших, — возле Киреля появился Гаури и сладко улыбнулся, — и главное, что кое-кому все сходит с рук! Любого другого мужа уже кнутом ободрали бы за недостойное поведение, но кое-кто потакает всему, что творится!
— А я тебя помню! — Ламиль тыкнул пальцем в Гаури, — вонючая титя! — ребенок закрыл ладошкой нос, как будто поймал неприятный запах, и замахал второй рукой на Гаури, словно отгоняя вонь.
— Это надо, какая память! — восхитился Кирель, — а что еще помнишь?
— Я все помню, — гордо провозгласил Ламиль, — Ма кричала, ей было больно, титя была вонючая, папа забрал к себе и позвал Лекса, и он сразу пришел и забрал домой! Дома хорошо. Я кушаю кашу сам! Я взрослый! Рыбка — это вкусно, а мясо долго жевать! Козюлю подарили цветочек, Лексу подарили цветочек, а мне нет! — за плечом Сканда явственно застонал Лейшан, генерал засмеялся и толкнул его в бок, — у Козюля была свадьба. Одни танцевали и делали «цок-цок», а другие пели «ла-ла-ла». А потом мы играли в мячик и Аши притащил Пипи! Вот! Я все помню, я умный!
— Ты действительно умный, — восхитился Сканд, — только я не понял про цок-цок?
— Ну, эти, в красивой одежде, танцевали и делали цок-цок! — Ламиль возмущенно посмотрел на Сканда и покрутил перед его носом ладонями, — ну, как ты не понимаешь? Цок-цок!
— Это монахи Саламандры танцевали на свадьбе и били в бубны, — пришел на выручку Лекс, — Ламилю очень понравился бубен Козюля с бубенчиками.
— Если все собрались, то давайте начнем, — Пушан недовольно стоял у парапета и смотрел на чистый песок арены, — люди уже заждались зрелищ.
— Да. Пора!
Шарп сделал широкий жест рукой и все стали
