Мутные воды - Алёна Дмитриевна Селютина
Будь в этот момент кто-то на берегу, смог бы пронаблюдать чудесную картину: доктор исторических наук убегает от почти голого начальника следственного отдела. Хвала богам, никого там не было.
Глава 10
— Дом, милый дом…
— О да, цивилизация!
— Чем тебе Алтай не цивилизация?
— Душ, интернет, холодильник…
— Мя-а-а-а-а-ау!
— Здравствуй, животное, и мы тебе рады.
— Мя-а-а-а-а-ау!
— Кто-нибудь, покормите Петьку.
— Черт, паучей не осталось, надо в магазин идти.
— Мя-а-а-а-а-ау!
— В магазин по-любому надо.
— Мя-а-а-а-а-ау!
— Ну, иди сюда, я тебя поглажу.
— Мя-а-а-а-а-ау!
— Я в душ!
— Но я же…
— Что? Я забил поход в душ, еще когда мы в машину садились…
— Мя-а-а-а-а-ау!
— Кто-нибудь, сходите в магазин, пока этот кот не сожрал нас.
— Черт, тетя Наташа вообще Петькин лоток чистила?
— Не придирайся, она и так согласилась его кормить и гладить.
— Мя-а-а-а-а-ау!
— Что ты орешь? Это я последние пятнадцать часов провел в машине… Больше не соглашусь на такой подвиг.
— Ты просто на Ан-24 не летал.
— И уже не уверен, что хочу.
— А кто кричал, что в следующем году мы полетим на Камчатку?
— Мя-а-а-а-а-ау!
— Это будет в следующем году, я успею все позабыть… Полина звонит. Алло? Привет! Ага, я дома. Через полчаса? Пап, мам, а можно я через полчаса…
— Мя-а-а-а-а-ау!
— Иди. Можешь взять мою банковскую карту, своди Полину на свидание.
— Спасибо, пап! Да, Поль, да!
— Сколько вещей… В машине мне казалось, что их меньше. Как все это перестирать?
— Так я пошел в душ?
— Иди, Макс.
— Мя-а-а-а-а-ау!
— Но я же просила…
— Пусть идет, Жень. Ему к Полине. А мы с тобой быстрее останемся вдвоем.
— Вдвоем?
— Ты обещала, что позволишь сделать тебе полноценный массаж… Ну же, Жень. Пятнадцать часов в машине… Я обещаю: только массаж…
— Давай-ка лучше я тебе сделаю массаж…
* * *
На Горный Алтай они уехали безо всякого плана. Добрались почти до границы с Монголией, ночевали в палатке и в машине, и даже один раз в юрте, где их приютили гостеприимные кочевники. Рассматривали петроглифы, посещали курганы, отдыхали у гейзеров и на берегах Катуни, купались в соленых озерах, покупали мед прямо на пасеке, а молоко и кумыс — у деревенских жителей, ездили на лошадях к водопадам, взбирались на горы, готовили на костре и на газовой печке, кипятили воду из ручьев для чая и супа, лежали по ночам на надувных матрасах, кинутых на траву, и смотрели на звезды…
Но все это Максим с отцом делал и раньше, а этот раз был необычен тем, что с ними была мама. И более того: мама сама захотела поехать, сама помогла проложить маршрут, а потом в каждом новом месте сама звала его — Макса — прогуляться с ней. Он соглашался. Поначалу выходило странно и неловко, разговоры не клеились, потом оба втянулись, нащупали нить беседы. Макс получал необычайное удовольствие от этих прогулок. Он бы никогда никому не признался, даже отцу, но матери ему страшно не хватало. И вот — чудо свершилось. Объяснил бы еще кто — как и почему? Максу было жутко интересно, что же произошло, но никто не спешил посвящать его в подробности. Однако новая реальность ему однозначно нравилась, и очень страшно было, что все это лишь на время и что после поездки все вновь станет как прежде.
Впрочем, все началось не с поездки, все началось раньше. Вернувшись с Севера, мама пришла к нему в комнату, закрыла дверь и долго с ним говорила. Макс думал, она потребует извинений, но вместо этого мама вдруг принялась рассказывать, как он впервые толкнулся, будучи в ней, и пришлось это ровно на тот момент, когда она вела лекцию. Рассказала ему то, о чем он никогда не слышал раньше: о беременности и родах и как впервые увидела его, несколько историй из его раннего детства, о том, как гордилась, когда смотрела на видео его выступления на утренниках в детском саду и когда он получил свою первую медаль на соревнованиях… Мама показала его детские рисунки — Макс понятия не имел, что она их хранит, — и небольшой фотоальбом с его фотографиями. Она сказала, что всегда его любила, просто не была готова к тому, что он у нее появится. Что она не может исправить то, что было, но хочет исправить то, что будет, если он, конечно, позволит.
В какой-то момент Максиму захотелось побыть жестоким и заявить, что он не может ее простить. Но желание дать маме шанс оказалось сильнее желания наказать. Ведь это был шанс не только для нее, но для них обоих.
К тому же Макс детально мог воспроизвести все, что чувствовал с момента, как отец сорвался и улетел, до момента, когда в динамике телефона наконец раздался мамин голос. Это были очень страшные два дня. И они многое ему открыли. Разумеется, Макс не поверил отцу, когда тот сказал, что ничего особенного не происходит. Когда ничего не происходит, вот так не улетают. И он все думал: насколько все серьезно? А если отец обманывает? А если мама умирает? А если умрет? Это он будет виноват… Это он сказал… А как папа без нее? А он сам? Неужели он действительно готов к тому, что она здесь больше не появится?.. Хорошо, что Поля была рядом, а то он, наверное, совсем бы с ума сошел.
Однако примечательным было то, что не только мама вернулась другой, но и папа тоже. В конце концов, не зря же Максим был сыном следователя и ученой. Он и сам умел подмечать детали. И быстро заметил, что папа от мамы не отходит, а мама пусть порой и делает вид, что сердится, но чаще улыбается, чем хмурится. Если бы Макс мог в это поверить, решил бы, что они влюблены. Но разве люди в возрасте его родителей влюбляются, да еще и в собственных супругов? Что за бред…
Но родители и правда вели себя как придурки, даже неудобно порой становилось. А однажды Максим и вовсе стал свидетелем удивительного. Они остановились на обед возле реки, и он пошел искать место, где появится связь и можно будет скинуть сообщение Полине. Вернулся незамеченным и увидел, как мама подошла к папе и обняла его со спины.
— Ты в курсе, что некрасиво домогаться женатого мужчины? — со смешком поинтересовался отец.
Мама вспыхнула
