Змеиный крест - Энни Вилкс
— Не стоит встречаться с Аланой, — словно услышав его мысли, сказал черный герцог.
Келлану не понравилось, как Карион произнес ее имя: нежно, тепло, словно наслаждаясь звуком. Неужели они?..
— Она хочет увидеть меня, — ответил Келлан, убеждая больше себя, чем герцога. — Я знаю это.
Ингард неожиданно положил Келлану руку на плечо:
— Келлан, давай обсудим все это позже, когда Алана вернется сюда учиться. Не стоит сейчас…
— Он понимает, что Алана не вернется, — усмехнулся черный герцог, и Ингард, сжав зубы, отступил. — Я обучу ее сам.
— Она не захочет учиться у вас, — процедил Келлан. Страх исчез, уступив место чему-то иному, болезненному, тянущему за собой пустоту и провоцирующему на последний рывок. — Она слишком чиста для темной магии. Ей лучше здесь. Я не дам ее забрать.
— Ты не дашь? — рассмеялся Карион. — Ты? Не много ли ты о себе возомнил, сын Келлфера, обязанный мне жизнью мальчишка?
— Неважно, обязан я или нет. Алане лучше…
— Если ты попытаешься настроить Алану против меня, то умрешь. Ты знаешь это, — спокойно заметил Карион. — Твоя отчаянность смешна и бесполезна. Но из уважения к твоему отцу я дам тебе еще один шанс.
Келлан так крепко сжал кулаки, что ногти впились в ладони. Вот он повернулся к черному герцогу спиной и выдохнул, ожидая удара, но, прежде чем успел сделать шаг, понял, почему Даор Карион не атаковал: Алана бежала им навстречу.
Мир за мгновение сжался до ее маленькой белой фигурки в пышном походном плаще, до испуганного лица с полуоткрытыми губами, широко распахнутых глаз, рваного, тяжелого дыхания, стука ее туфель о камень дорожки. Она почти летела, перемахивая через обломки, и отчаянно, со страхом смотрела Келлану в лицо.
Он как во сне подался вперед — и тут же ощутил густеющий заклятиями воздух. Келлан не мог сделать вперед ни шага, не мог даже пошевелиться, не мог распахнуть объятия Алане навстречу.
Но это оказалось и не нужно: она кинулась к нему, желая обнять… но остановилась, бросив быстрый взгляд на черного герцога, застывшего где-то у Келлана за спиной. Алана задыхалась. Ее короткие волосы растрепались от ветра, щеки раскраснелись. Теплые глаза искрились нежностью. Алана неуверенно сделала шажок вперед, не решаясь, но потом все же взяла Келлана за руку. Ладони ее были влажными от волнения и холодными, и все же это мягкое прикосновение согрело Келлана целиком.
Она улыбнулась, глядя ему в лицо.
— Я так рада, что вы в порядке, — прошептала Алана срывающимся от волнения голосом. — Хелки рассказала мне, что здесь происходило. Вы правильно сделали, что остались и не поехали за нами.
— Алана, — шагнул к ней Карион. Голос его звучал совсем не так, как раньше: если бы Келлан не видел герцога, ни за что не поверил бы, что он может говорить так нежно.
— Ты держишь его? — спросила она у Кариона, и Келлан ужаснулся ее храбрости и фамильярности, за которой, он ощущал это, стояла уверенность в возможности так обратиться к этому человеку. — Отпусти. Не нужно этого, пожалуйста. Дай нам поговорить.
— Говорите сейчас, — неожиданно в полном любви голосе зазвучал металл.
— Алана, скажи хоть слово — и я защищу тебя от него, — выдохнул Келлан, пытаясь удержать взгляд теплых карих глаз. — Он мог внушить тебе, что это невозможно, но все не так. Вспомни, мы уже скрывались от его взора.
— Нет, — выдохнула Алана, глядя на Кариона в упор. Келлану она не ответила. — Нет. Ты не посмеешь убить того, кого я люблю. Нет.
— Любимая, нет необходимости вставать между нами, мы разберемся сами, — теплым, ласковым тоном ответил Карион, обходя Келлана и становясь прямо за Аланой. — Однако если ты хочешь сохранить ему жизнь, лучше отказать прямо сейчас.
— Я… — Алана потупилась, и вдруг Келлан понял, что она действительно думает, как сформулировать отказ, который вынашивала все это время.
Это открытие словно выжгло его. Келлан ошеломленно смотрел на большую руку Кариона, лежавшую на хрупком плечике, и ощущал, как Алана рвется к этому прикосновению, каким теплом отзывается в ней присутствие герцога, как ей хочется податься назад, опираясь на него спиной, как хочется завернуться в его объятия и как старательно она пытается скрыть это от несчастного Келлана, думая, что ранит безответно влюбленного мужчину.
И это ранило, это ударило так глубоко, что Келлан смог только отступить, вырывая свои пальцы из ее дрожащих ладоней. Борясь с болью и унижением, он попытался найти опору.
— Я согласен, — выдавил Келлан из себя откровенную ложь. — Я читаю тебя.
Растерянность промелькнула на лице Аланы, но куда хуже была затем смягчившая ее черты жалость.
Даор Карион, с легкостью закрывший Ингарда от таланта Келлана, не просто так не укрыл свою возлюбленную. Поняв это, Келлан горько, словно пьяный, рассмеялся:
— Было глупо предполагать, что ты откажешься от близости с ним. Я переоценил тебя. Конечно.
— Келлан, — прошептала Алана, но, увидев что-то в его глазах, отшатнулась. — Ты не понимаешь…
— Связь? — горько усмехнулся Келлан непослушными губами. — Прекрасно понимаю. Я хочу верить, что у тебя не было выбора, но думаю, все прозаичнее. Мое предложение всегда в силе, Алана, но ты не воспользуешься им, верно? Ты, — обратился он с улыбкой к рассматривающему его Кариону. — Ты — зло. Не смей ее…
Даор Карион не поменялся в лице, но повел пальцами — и Келлан потерял сознание, не успев договорить. Уплывающая мысль о бессмысленности всего, на что он надеялся, и о бесполезности угроз утонула в холоде отчаяния его собственного разрушающегося мира. Последним, что он успел осознать, был образ света, со всех сторон укрытого тьмой.
Глава 66. Передышка. Даор
— Маленькая, послушай меня, пожалуйста, — поцеловал Даор возмущенную девочку в лоб. — Сын Келлфера жив и здоров. Помнишь, что я сказал тебе раньше? Я не люблю нарушать данное слово. За глупые слова мне стоило убить его.
— Он не знал, что цена такая! И они не глупые, вы — действительно зло, а он просто беспокоится обо мне, — упрямо тряхнула головой Алана.
Герцог продолжал смотреть ей в лицо, легко удерживая за плечи. Девочка все никак не могла привыкнуть называть его на «ты» и по имени и каждый раз, когда волновалась, смешно путалась.
Она не рвалась из его объятий, но взглядом с ним не встречалась. Ее длинные ресницы чуть трепетали, на щеках проступил румянец, она все еще громко дышала. И пушистые волосы, растрепанные ветром, придавали Алане еще более юный и какой-то непокорный вид. Если бы только она могла увидеть себя его глазами, ощутить эту сжимавшую сердце нежность, эту глухо рычащую в глубине страсть, эту
