Змеиный крест - Энни Вилкс
— Да, — выдохнула Алана, захваченная его рассказом. — Я хорошо знаю карту Империи.
— Эсгарда хотела забрать выход к заливу Ирре и часть гор, полнившихся месторождениями металлов и минералов. Твои предки были сильнейшими шепчущими, умеющими выходить за грань мира, а значит, обладали почти неограниченными возможностями к обучению, тогда как Карионы этого не имели. Вертерхарды укрывали свои земли лучше, чем сейчас защищены мои. Они широко использовали магию крови, окружая защитные башни, на которых и держались периметры, сферами, пропускавшими к артефактам только членов королевской семьи. Эсгарда билась в эти границы, но не могла победить. Однако спустя пару десятилетий попыток она встретила моего деда, научившего и ее демонической магии крови. Полагаю, не с первого раза, но однажды с его помощью Эсгарда поймала одного из Вертерхардов и совершила полный перенос.
— Крови?
— И того, что ее создает. С тех пор в ней текла и кровь Вертерхардов, и она передала ее своему второму сыну, а он — мне.
— Но ведь это должно было лишить ее возможности использовать книги? — спросила Алана. — Книги тогда были?
— Ее кровь тоже в ней осталась. Кроме того, книги появились позже — тогда же, когда на трон был возведен император. Для создания этих артефактов тоже использовалась кровь, и Эсгарда, тогда уже отдавшая земли моему отцу, строго наказала ему взять несколько капель у ее сына от первого, человеческого брака, после чего мой дядя был таинственно убит, хоть и оставил двоих детей. Но черные страницы напитала чистая кровь Карионов. Книги сотворили именно для того, чтобы отследить семейные древа тех, кто принял участие в создании защиты, которую сейчас мы едем обновлять.
— Все эти события связаны? — как во сне переспросила Алана, убаюканная и одновременно растревоженная его рассказом. Даор с нежностью глядел на нее, даже сейчас такую чуткую и заинтересованную. — Защита, появление Империи и власть императора, родовые книги. Период конца и начала. Я раньше не понимала.
— То, что я рассказываю тебе сейчас, ты не прочтешь нигде, — рассмеялся Даор. — И я попрошу тебя пока сохранить это в тайне, ведь и сам знаю не все. Государства, которых к тому моменту осталось всего восемь, сплотились против общей угрозы. Эсгарда тогда еще посещала Альвиар и в какой-то момент предложила использовать знания демона, чтобы защититься от других демонов. Защита потребовалась от троих, создавших повсеместно распространенные кровавые культы и раздиравших мир с помощью этих культов на части. И хотя два верования удалось искоренить, третий, культ тысячи богов, до сих пор процветает в Пар-ооле. Однако шепчущих на островах всегда было слишком мало для кормления досыта их самозваных божеств, магов истребляли в жертвоприношениях. Так что при поддержке голодных демонов Пар-оол сделал свою первую попытку захватить Империю. Сами пар-оольцы тогда были не столь опасны, но три демона — это очень много для одного преимущественно человеческого мира.
— А ваш дед?
Кажется, Алана не дышала.
— Нет, — улыбнулся Даор. — Он не был одним из них. Дед забрал Эсгарду прочь, оставив правителем моего отца.
— Две тысячи лет назад? Отца? — прошептала Алана.
Даор смотрел на ее полуоткрытые соблазнительные губы. Еще немного — и спросит, сколько ему лет, не удержится.
— Однако если бы стало широко известно, зачем нужна защита и как она работает, слуги демонов просто вырезали бы знатные семьи. Поэтому ритуал представили как защиту от вторжения пар-оольцев, правду знали единицы. Чтобы поддержать иллюзию, защиты от пар-оольцев, да и от тассцев, итлисцев и велионцев, тоже были созданы. Эти контуры получились очень заметными и неудобными: жители Империи не могли выйти за их пределы, что широко обсуждалось и осуждалось. Через пять лет защитный периметр был разомкнут.
— А от демонов остался?
— От демонов контур не работал ни секунды. Эсгарда, которая фактически создала его, пользуясь знаниями деда, сама же его и сломала. Я так понимаю, она поссорилась со своим супругом, а после помирилась, и контур стал ей не нужен.
— Вот это роль личности в истории! — восхищенно ахнула Алана. — А ее в книгах описывают как бессердечную… Извините.
Даор не стал говорить, что женщине, заинтересовавшей демона, была чужда человеческая мораль.
— Мой дед убил тех троих демонов, — вероятно, чтобы порадовать Эсгарду, — так что все решили, что контур работает, как должен, как и потом пришли к мысли, что он попросту истощился.
— А теперь его нельзя починить?
— Скорее всего, можно, хоть это и непросто. Но я не стану так делать, а единственный несущий в себе кровь демона потомок Эсгарды в этом мире — я.
Алана заинтересованно смотрела на него, ожидая пояснений.
— Пока мне нравится этот мир, и я не хочу его покидать, — сдался Даор ее пытливым глазам.
— О. А вы… демон?
— На четверть.
— И вы тоже?..
Алана замялась.
Даор смотрел на нее, и счастье теплело в нем. Она сейчас была с ним, по-настоящему рядом.
— Тоже что? — поддел он ее, и так понимая, о чем девочка хочет спросить.
— Питаетесь людьми, — как-то сердито закончила она и смущенно отвернулась.
— Нет, Алана, я никогда не питался и не собираюсь питаться людьми и их силой. Вероятно, я и не смогу, — рассмеялся он, кивая на одноэтажный домик с маленькими окнами. — Мы стоим тут уже четверть часа. Еще немного — и пойдут слухи, что чужаки что-то вынюхивают в этой маленькой уютной деревне.
Глава 56. Она убила мою мать. Алана
К удивлению Аланы, лагерь не спал, хотя было уже недалеко до полуночи. Роберт куда-то уехал, а остальные разбрелись по территории мельницы, щели в досках светились магическим огнем.
Луз меланхолично остановилась у столбика рядом с чуть покачивающимся и оттого скрипящим на ветру колесом, ожидая привязи. Алана соскочила на землю — и, конечно, ощутила поддержку сильных рук, когда приземлялась. В щеки все еще бросался румянец, когда герцог прикасался к ней, но все же это его безусловное присутствие стало для нее почти естественным. Ей не нужно было оборачиваться, ждать, она просто спешивалась — и он возникал рядом. Если бы однажды Даора не оказалось, в груди зазвучала бы пустота.
«Как же я к нему привыкла… Как же он меня приучил…» — размышляла Алана, распуская подпруги седла. Ей нравилось распрягать лошадь самой, нравилось снимать мягкую попону с влажного крупа, нравилось бросать это все вниз со всей силой, на которую она была способна…
И еще больше нравилось, что руки заняты, и мысли тоже заняты,
