Змеиный крест - Энни Вилкс
А она, Алана, понимала!
Алана пробралась мимо кустов, уцепившихся за юбку и плащ и обдавших ее холодной снежной россыпью, и, прячась от чужих глаз, присела у заросшего тиной и заледеневшего сейчас желоба, ругая себя.
Что изменило ее? Война и близость смерти? Или близость этого полудемона, не признающего человеческой морали? Почему же она еще не спросила его о том, что это вообще означает — состоять в родстве с демоном? Быть может, это делало его моральным слепцом, а вслед за ним и она начинала видеть все хуже?
Алана презирала себя за то, что уже сейчас не была готова к отсутствию Даора. Если бы он просто перестал замечать ее, что сказалось бы на ней самым лучшим образом, ей было бы по-настоящему плохо.
— Что-то случилось?
Тот самый низкий, словно порождавший вибрацию глубоко за солнечным сплетением, голос прорезал ее размышления, и сердце забилось быстрее.
«Я влюблена в него, — неожиданно призналась себе Алана. — Влюблена, да. Конечно. Но это не должно стать причиной потери себя. Я не хочу его понимать».
Даор Карион стоял рядом с ней. Она видела его черные сапоги и край длинного, подбитого мехом черно-бурой лисицы плаща.
— Сильвиа рассказала мне, почему вы опалили ее лицо, — ответила Алана честно. Сейчас хотелось дать ему знать о своих переживаниях, ведь где-то внутри пышным цветом цвела самолюбивая уверенность, что черному герцогу действительно не все равно. — И я поняла, почему вы так поступили.
— Тогда что так расстроило тебя?
Так говорить было проще — не видя его лица, этих сияющих нежностью и пламенем черных глаз.
— Это. Я никогда не понимала насилия. И не хочу его понимать. Ваше присутствие меняет меня в сторону, в которую я не хочу меняться. Для вас, вероятно, это обычное дело. Вы умеете убеждать, и, думаю, я не первый человек, воззрения которого вы ломаете. Я бы хотела сказать вам, что со мной не выйдет, но уже вижу: получается. Если бы моя мама увидела меня такой, она бы плюнула мне в лицо.
Она опустила голову еще ниже.
— Алана.
Кажется, он опустился рядом с ней. Слезы жгли глаза. Алана завесила лицо волосами, чтобы ему было не видно, и быстро-быстро заморгала.
— Зачем это вам? — вдруг загорелась она возмущением. — Чего вы достигнете, если переубедите меня?
Даор мягко притянул ее к себе, укрывая плечи плащом, и Алана подавила желание прижаться к нему еще сильнее. Плечи будто окаменели, но согрелись. Даор аккуратно погладил ее по спине через плащ.
— Я не хочу тебя изменять, маленькая. И переубеждать не собираюсь. Есть много вещей, которые обычны для меня и неприемлемы для тебя, но пусть это остается делом только моей совести. Тебе не нужно укладывать это в своей голове и принимать на себя часть ответственности просто потому, что ты была рядом и не помешала мне. Вот что происходит сейчас с тобой. Ты пытаешься оправдаться перед собой за то, в чем и так не виновата, — и поэтому оправдываешь мое решение. Можешь продолжать считать меня чудовищем, но себя винить не стоит. Ты — одно из самых светлых созданий, что я видел за свою жизнь, и никогда бы не сделала ничего подобного, достаточно вспомнить Юорию.
Алана подняла на Даора заплаканные глаза. Он смотрел на нее тепло, и только где-то в глубине его глаз плескалось сочувствие, которого она не ожидала. Это ощущение — будто Алана знает, что с ним происходит, — удивило ее. Так Келлан описывал свой дар. Но Алана точно не была знатоком разума! Что происходило?!
— И оставь все, что касается твоей безопасности, мне, — продолжил Даор. — Когда речь идет о твоей жизни, нежелание причинить тебе моральные страдания не встает на первое место. Так будет всегда, но это не так ужасно, как кажется.
— Вот вы опять так говорите! — набросилась на него с обвинениями Алана. — Будто все уже для себя решили, будто мы как-то связаны и… останемся рядом очень долго.
Даор молчал, продолжая гладить ее по спине, не отрицая, но и не подтверждая слов Аланы. Слезы остывали на глазах. Сердце полнилось теплом и чем-то еще, сладким, острым, восхитительным, от чего хотелось вжаться в него крепче, спрятаться в нем от всех невзгод мира и только ощущать себя… любимой?
И снова Алане показалось, что это были не ее чувства.
— Вы что-то делаете со мной? — спросила она прямо.
— А что с тобой происходит?
— Я как будто ощущаю не себя, — призналась Алана. — Что это за заговор? Зачем это вам? Вы так хотите подчинить меня?
— Подчинить? — неожиданно рассмеялся Даор. — Выдумала же…
Он коснулся ее лба в долгом поцелуе, и все внутри затрепетало желанием большего. Почти не владея собой, Алана потянулась к нему, блаженно прикрывая глаза… Но, не давая себе еще больше поддаться этому мороку, вскочила. Даор поднялся вслед за ней.
— И я не маленькая, — невпопад сказала она. — И не девочка. Не нужно меня так называть. Мне меньше чем через месяц тридцать лет.
Даор улыбался.
— Я намного старше тебя.
— Я знаю человека, которому почти пятьсот лет. Это не мешало ему общаться со мной на равных.
Сказала и подумала: а сколько могло быть герцогу? Наверняка больше, чем Келлану.
— Спроси, — предложил герцог.
Куда исчезло возмущение? Почему это превратилось в игру? Так хотелось поддержать ее! Алана видела: Даору нравится, что она больше не заискивает перед ним, и это было так приятно — нравиться ему. Понимал ли он, что с ней происходило? Наверное, у него был большой опыт в подобных победах…
— Не спрошу, — упрямо помотала Алана головой. — Даже если вы намного старше, это не делает меня ребенком.
— Согласен. Ты не ребенок. Уверяю тебя, в моем отношении к тебе мало отеческого.
Алана подумала, что ослышалась, так невероятно двусмысленно это прозвучало. И она не знала, что ответить. Что он и не похож на отца?
— Я пойду, — выдавила она из себя, наконец протискиваясь мимо колючих зарослей. — Мне нужно поговорить с директором Робертом.
— Он не разрешит тебе покидать отряд в одиночку. И вряд ли поедет с тобой, посчитав твое желание недостаточной причиной, — заметил Даор.
— Откуда вы знаете?
— Несложно предположить.
Мимо нее, не замечая, прошли два коричневых воина. Алана отшатнулась с их пути, но они и сами изменили направление, словно обходя препятствие.
— Нас не видят?
— Как в караване, — улыбнулся Даор. — Я не люблю, когда кто-то подслушивает и подсматривает. Почти всегда, когда мы разговариваем, это так. Алана, с тобой могу пойти я. Я единственный, кому Роберт не запретит
