Саламандра - Полевка
А потом произошло непредвиденное. В тюк пряжи воткнулась горящая стрела. По всей видимости, пряжа была сухой и легкой, как хлопок, и поэтому через мгновение тюк вспыхнул, как порох, а следом заполыхали и все остальные. Обезумевший от страха ящер, который оказался в горящем смерче, заорал и побежал по причалу, столкнувшись с другими ящерами и ломанувшись в людскую толпу. Вскоре по пирсу бегало несколько обезумевших животных, на спинах которых были горящие кипы. Огонь был яростным и легким, он осыпался множеством искр на дорогу и взлетал вверх небольшими горящими облачками, грозя спалить все вокруг.
Началась паника, и все бросились кто куда. Одни удирали, чтобы не быть затоптанными, другие бежали на корабли, отталкивая их от пирса, чтобы огонь не перекинулся на них. Кто-то пытался убить обезумевших животных, чтобы они не разносили огонь дальше, а кто-то схватился за ведра и попытался залить водой начинающийся пожар на пирсе. Лекса в этой суете несколько раз толкнули, но двое монахов вцепились в него намертво и тащили сквозь толпу, орудуя короткими дубинками, неизвестно откуда появившимися в их руках. Они почти дошли до дорожной развилки, когда следом за ними помчался грузовой ящер с костром на спине, его, обезумевшего от боли и страха, пытались отогнать от кораблей мужчины с длинными пиками. Ящер, спасаясь от жалящей стали, вылетел на дорогу и помчался от них подальше. Он налетел на группу монахов, и те едва успели оттолкнуть рыжика с дороги.
Лекс покатился кубарем по уличной пыли, пытаясь сообразить, куда бежать дальше. Но тут его кто-то вначале поднял с земли, а потом ударил скользящим ударом в висок. Лекс даже не успел заметить нападавшего, когда ноги мгновенно ослабли, превратившись в кисель. А следом его без всяких церемоний засунули в мешок и закинули за спину. Лекс попытался барахтаться или хотя бы крикнуть, но оказался в мешке вверх ногами, скрученный в замысловатый крендель. Собственные колени давили на ребра, не позволяя даже толком вздохнуть, а не то, чтобы крикнуть. Поэтому ему оставалось только беспомощно биться головой о чей-то ремень и пытаться хотя бы дышать, чтобы не потерять сознание от нехватки воздуха.
— Как все прошло? — раздался шипящий вопрос, и следом его пощупали через ткань мешка, — он там точно живой? Не хотелось бы получить труп после стольких усилий.
— Живой, гадёныш, — мешок тряхнули и перекинули на другое плечо, — теперь можем спокойно отчалить, в этой суете ни у кого не вызовем подозрений, мы как бы от пожара скрываемся.
— Команда на борту. Все прекрасно складывается. За эту маленькую выскочку мы получим хорошие деньги. Это нам окупит все наши потери, а возможно, если мы все правильно рассчитаем, то сможем купить больший корабль. Наш-то держится за счет ракушек на днище.
— Все будет хорошо, брат, — кто-то довольно хмыкнул, — на него все самцы западают, а если вспомнить, какие сказки про него рассказывают, то возможно, мы купим два корабля! Главное, правильно просчитать, кому его везти! Может Шаршам? Они рыжих любят? Или Слумсам, они чертовы чернокнижники и будут рады узнать о демонских машинах, плюющихся огнем на такое расстояние. Если привезти им такой лакомый кусочек, они могут много отвалить.
— Со Слумсами лучше не связываться, они страшные люди и чужаков не любят.
— Зато они любят новые книги и новые знания. Наверняка, они уже в курсе, что произошло у жадного Теланири и им, конечно, захочется увидеть такие меха-измы. Одно дело, картинка со слов очевидцев, и совсем другое дело привести мастера, который сам все придумал. Они много за него отвалят.
— Не знаю. И все же, я бы не рисковал, проще продать его в гарем Шаршам. Они платят вдвое за любого рыжего, а тут такой лакомый кусочек, мы сможем продать его по весу золота, и связываться с колдунами не придется.
Лекс сосредоточился на том, чтобы не пропустить ни слова, и попытаться понять, кто говорит. Речь почему-то была немного знакомой. Резкой и шипящей… так за разговорами двое похитителей куда-то зашли и перепрыгнули на борт корабля. Вдалеке слышался рев животных и крики людей, а на корабле раздались команды отшвартовываться и выходить в море. Второй собеседник остался у румпеля, а похититель пошел внутрь корабля, спустился вниз по маленькой лесенке в трюм и, скинув мешок на палубу, без всякий церемоний вытряхнул рыжика из мешка, как картошку.
Лекс приложился коленями и задницей к полу и попытался не застонать от боли. На глаза попались знакомые штаны, состоявшие из ремешков, и ноги, покрытые мелкой серебристой чешуей. Лекс сразу вспомнил, где он видел все это раньше.
— Капитан Ширахх, — Лекс ощерился, — вы совершили самую большую ошибку в своей жизни.
— Молчать! — короткая пощечина обожгла щеку, — подстилка должна молчать и открывать рот, только если его спрашивают. Это ты совершил ошибку, когда отказался заплатить мне за груз дегтя, но это уже неважно. Забудь, кем ты был раньше, теперь ты мой раб, и я буду делать с тобой то, что сочту нужным.
Ширахх затолкал рыжика в маленькую железную клетку, которая была мала даже для собаки, и, довольно посмеиваясь, закрыл замок.
— Посиди пока здесь, когда мы выйдем из бухты и ляжем на курс, мы с братом будем решать, что делать с тобой дальше.
Капитан, довольно посмеиваясь, поднялся по трапу наверх и принялся командовать, а Лекс оказался в маленькой железной клетке, в которой не получалось вытянуть ноги и разогнуть спину. Он постарался не паниковать и осмотреться. В трюме корабля стояли прикованные люди. Это были рабы, бриг «Дор» оказался судном работорговцев.
Дорбоган
В трюме было темно и грязно. Пахло потом и нечистотами. Лекс сидел, скрючившись, в клетке, в которой до него держали какое-то
