Милосердие солнца - Юлия Июльская
— Когда-то он спас меня от смерти, — тихо проговорила Чо, — а потом обучил всему, что знал сам. Я должна была стать его преемницей, я должна была помочь ему, когда он умирал…
— Его убили?
— Если можно так сказать о болезни.
Что-то не сходилось. Норико нутром чувствовала, что что-то не так, но никак не могла поймать эти ощущения, чтобы выразить их через слова. Послышался всхлип:
— Это я виновата. Я его убила. Я. — Её голос стал громче и зазвучал надрывно. Норико оглянулась на вход и отползла под стол, скрываясь в тени. Как раз вовремя.
В проёме показалось тощее, измождённое лицо, обтянутое сухой, бумажной на вид кожей.
— С кем ты говоришь?
Чо вряд ли это заметила, но Норико хорошо видела, что люди в деревне сейчас были больше похожи на призраков, чем на живых. Не все, но многие из них.
— Он страдал? — Чо повернула к вошедшему лицо, и мокрые дорожки блеснули на коже в лунном свете. — Мучился, когда уходил?
— Э-э-э… Не знаю, — замялся шиноби. — Меня здесь не было. За ним Ацуко приглядывала…
Чо только кивнула и отвернулась. Шиноби подождал ещё несколько мгновений, и его голова исчезла, уступив место занавеске, колышущейся на тихом ночном ветру.
— Ты не… — Норико пыталась подобрать слова, но путалась в собственных мыслях. — Чо, я не думаю, что ты виновата.
В воздухе повисла тишина. Чо смотрела на пузырёк в своих руках, а Норико — на бутон, выглядывающий с полки. Откуда здесь свежий цветок? Вряд ли он рос в Западной области, Норико даже на юге их не видела, а ведь в императорском саду есть всё, что растёт или когда-либо росло в Шинджу.
— Откуда у вас эта специя? — не выдержала она. Молчание тяготило, а любопытство не давало покоя.
— А? — растерянно обернулась Чо. — Откуда что?
— Тот цветок. Он свежий, а я таких в Шинджу не видела. Только на юге Шику.
Чо заглянула вглубь полки и увидела, о чём говорит Норико.
— Этот? Мы их сами выращивали… Только это не специя. — Куноичи осторожно поддела бутон и вытащила, показывая Норико. — Иша-сан звал его цветом времени жизни, но мне больше по нраву безвременник. Разве можно называть цветом времени жизни то, что несёт смерть?
И мысли вдруг сложились. Запах — вот что не давало покоя Норико. Запах был совсем не тот, от которого она столько чихала. Нет, этот цветок пах совершенно иначе. Она принюхалась и поняла, что у аромата есть два источника. Сильный — с полки, и слабее — со стороны угла, в котором лежал умиравший лекарь.
Она прошла по следу второго и сунула нос в пиалу. Из неё пахнуло безвременником.
— Чо, — позвала она. — А зачем вам этот цветок?
— Яды, — пожала плечами куноичи.
— А лекарства?
— Нет. Как я уже сказала, цвет времени жизни несёт с собой только смерть. Если он и может что-то лечить, Иша-сан мне ничего об этом не говорил. И сам никогда не использовал его в лекарствах.
Норико села и уставилась на Чо. Та всё ещё сжимала в одной руке цветок, в другой — пузырёк и растерянно смотрела куда-то вглубь комнаты.
— Чо, — хрипло мяукнула Норико. — Иша-сан не был настолько болен, чтобы умереть.
Растерянный взгляд куноичи метнулся в угол.
— Что ты имеешь в виду?
— Я знаю, когда человеку пора уходить по причине старости или болезни. Такое легко почувствовать, если живёшь на два мира. Когда вы нас похитили, Иша-сан не был тем, кому я пророчила бы смерть. Его ки была крепка и покидать этот мир в ближайшие годы не собиралась.
— Но он был болен… — Чо в замешательстве смотрела на Норико, но та не смогла бы сказать, что за чувства плещутся в этом взгляде. Очень не хватало присутствия Киоко, уж она точно сумела бы подобрать правильные слова.
— Не настолько, Чо.
— Хочешь сказать, его убили?
Норико лапой пнула пиалу, и та, опрокинувшись на бок, покатилась к ногам Чо.
— То, что здесь было, пахнет цветком, который ты держишь.
Чо остановила пиалу носком правой ноги, медленно, словно не желая и оттягивая неизбежность, подняла её и принюхалась.
Её лицо сразу переменилось, и Норико, даже не умея чувствовать чужие ки, как Киоко, уловила полыхнувшую ярость. Та разбудила уснувшее желание жить, придала цель и смысл существованию.
Чо молчала, но её взгляд был красноречивее слов. Норико ухмыльнулась. Ночь обещала стать памятной.
* * *
Ноги мягко коснулись травы, когда она опустилась на землю. Почва неприятно холодила окутанные тканью ступни, и Киоко отметила про себя, что нужно бы отказаться от гэта: который раз она теряла их в полёте.
Деревня укрывалась дальше, за холмом, но шиноби не самураи, мимо них так просто не проскочишь; так что, прежде чем отправиться туда, Киоко немного помогла ближайшему кустарнику нарастить ещё раскидистых веток и начала снимать с себя одежду. Вопреки приличию, традициям и установленным правилам она продолжала носить простой наряд, хотя её личность больше ни для кого не была тайной и императрице не пристало появляться при дворе в таком виде. Но придворные в Юномачи были куда меньшими сплетниками, чем в Иноси. Похоже, только в столице дамы готовы были ещё до завтрака разнести вести о чьей-то оплошности или недостойном поведении. Здесь народ был свободнее и позволял эту свободу остальным.
Ночь была холодной, по обнажённому телу тут же побежали мурашки. Киоко поёжилась и обратилась. Покрытая чёрной шерстью, она сразу почувствовала себя лучше. Острое кошачье обоняние уловило запахи скрытой деревни, а стрекот в ушах стал гораздо громче. Уводя внимание с цикад на тихий шелест травы и пытаясь услышать отдалённые звуки, она побежала вперёд. Отсутствие человеческих голосов озадачивало, но вместе с тем давало надежде почву для укоренения и роста.
На подходе к деревне Киоко не заметила ничего, что указывало бы на потасовку. Тишина, темнота и всего один шиноби у ближайшей ветхой постройки, в которой когда-то и она была заточена.
Прощупывая жизненную силу этого места, Киоко пыталась ощутить аромат акации и кальмии, почувствовать ки Ёширо-сана. На языке тут же искрами проступил знакомый горячий привкус силы его духа, прямо указывая на место заточения кицунэ.
Подойдя ближе, она заметила, что шиноби не то спит, не то опустил голову и старательно делает вид, что спит. Она не стала проверять, уловка ли это, — обратилась в паука и спокойно перебралась внутрь, не нарушая покой охраны. Вернув себе облик Норико, Киоко подошла к Ёширо-сану со спины и
