Тайна из тайн - Дэн Браун
Согласно древнему ритуалу, сейчас на его лбу было написано совсем другое слово.
מת
Ивритское слово мертвый.
Внешне Голем не ощущал разницы, и все же он чувствовал, как его внутренняя сущность, душа, сознание... начали изменяться. Он готовился навсегда расстаться с этим одолженным телом.
Голем умирал много раз и знал, что его суть продолжила бы существовать, но он также понимал: на этот раз все иначе. Теперь это был его выбор.
Я пришел в этот мир... чтобы она могла жить. И скоро я должен уйти... чтобы она могла жить. Сегодня умерло многое.
Умер Порог.
Умерли мучители Саши. И скоро умрет сам Голем.
Отвернувшись от зеркала, Голем начал снимать оставшуюся одежду. Полностью обнаженный, он вошел в лабораторный аварийный душ и включил воду.
Тепловатая вода освежала его уставшую голову и плечи.
Принимая свое превращение, он опустил глаза и наблюдал, как потоки мокрой глины стекают по его бледной коже... длинные серые ручейки скользили в канализацию в последний раз.
ГЛАВА 122
Роберт Лэнгдон осторожно переступил порог светящейся квартиры, пытаясь осмыслить предстоящую картину. Верхняя квартира, казалось, освещалась исключительно ультрафиолетом, а её пустынный интерьер был погружён в призрачное лиловое марево. Стены, пол и потолок были выкрашены в сплошной чёрный цвет. В углу стояли дешёвые стул и стол, на котором находился стакан, наполовину заполненный водой.
Неужели здесь кто-то живёт?
Лэнгдону потребовалось всего мгновение, чтобы понять: загадочный жилец — Дмитрий Сысевич. Это осознание породило кучу неотвеченных вопросов, но Роберт был почти уверен, что этот человек сюда не вернётся.
Скорее всего, он уже погребён под Порогом.
Саша, вероятно, даже не догадывалась, что её квартира открывается тем же ключом, что и заброшенное помещение сверху. Но Дмитрий определённо знал об этом. Саша, её так называемый защитник… имел прямой доступ в её запертую квартиру. От этой мысли кожа Лэнгдона покрылась мурашками.
— Саша? — позвал он, продвигаясь вглубь комнаты. — Это Роберт Лэнгдон! Ты здесь?
Тишина. Воздух был затхлым, а полы скрипели под шагами его и Кэтрин.
— Саша?! — крикнула Кэтрин.
Планировка этой квартиры отличалась от сашиной, хотя была столь же скромной. Методично Лэнгдон и Кэтрин обыскивали помещение. Кухня оказалась пустой, в холодильнике не было ничего, кроме двух больших бутылок минеральной воды "Подьебрадка". В маленькой кладовке перед спальней висела лишь штанга с тремя пустыми вешалками.
Лэнгдон начал подозревать, что это помещение служило не для постоянного проживания, а скорее как странное убежище на случай беды.
— В спальне нет света, — заметила Кэтрин, щёлкая выключателем вверх-вниз. Лэнгдон подошёл к ней у входа в спальню. — Саша?
Не получив ответа, он прошёл мимо Кэтрин в темноту, нащупывая путь вперёд с вытянутыми руками в надежде найти окно и, возможно, открыть ставни. На середине комнаты он наступил на что-то мягкое — похоже, на подушку или коврик.
Позади раздалось шипение зажигающейся спички, и Лэнгдон обернулся, увидев, как Кэтрин склонилась над низким столиком, зажигая свечи. При свете пламени он разглядел нечто вроде алтаря с тремя свечами и композицией из засушенных цветов. Над ними на стене висела фотография женщины.
Лэнгдон мгновенно узнал блондинку на фото. — Боже мой… это Саша, — сказал он Кэтрин, подходя к жуткому "алтарю". Теперь он понимал, что чувства Дмитрия к Саше граничили с… одержимостью.Её защитник,подумал он, всё ещё пытаясь сложить пазл в голове.
— Посмотри, — указала Кэтрин на большой коврик в центре комнаты.
— Наверное, он иногда здесь спал.
— Не думаю, Роберт. Это не для сна.Тут нет подушки. Никакого постельного белья. И… вот кляп.
Действительно, на полу лежал кожаный ремешок с пристёгнутым пластиковым шариком. Перфорированная неопреновая сфера позволяла заклятому человеку дышать. — Значит, это что-то вроде… комнаты для секса?
— Не думаю, что этот кляп для секса,— возразила она. — Думаю, он защищает зубы и язык во время эпилептического приступа.
Лэнгдон вспомнил защитную капу PATI из аптечки в своей аудитории. Эта перфорированная сфера служила той же цели.
— Дмитрий использовал эту комнату как безопасное место для припадков, — сказала Кэтрин. — Подушки опасны удушьем, а простыни могут запутаться. Это идеальная среда. Особенно в кляпе.
Лэнгдона удивляло, что обладатель эпилептического жезла Гесснер не стремился предотвращать приступы. Правда, некоторые эпилептики утверждали, что припадки давали им ясность ума и блаженство, ради которых стоило терпеть физические последствия. Видимо, жезл Дмитрия предлагал лучшее из двух миров. Он мог сам выбирать, когда и где получить приступ… делая это в безопасной, контролируемой обстановке.
Как бы то ни было, Лэнгдон понял одно: Саши здесь не было. Осмотрев ванную, он убедился, что и ванна пуста — если Дмитрий где-то спрятал Сашу, то явно не в этой квартире.
Светильники в ванной, как и во всей квартире, были оснащены ультрафиолетовыми лампами, отчего белая раковина и ванна светились. Но самое странное: зеркало над раковиной было снято, и в стене остались лишь дырки от шурупов.
Рядом с раковиной на полке Лэнгдон нашёл ручное зеркало, мастихин, миску для смешивания и стопку белых резиновых шапочек. Также он обнаружил три банки театрального грима UltraMud, на этикетке которых красовалось пугающее фото актёра с лицом, покрытым толстым слоем потрескавшейся грязи. Эффект был слишком знакомым.
Когда Лэнгдон окинул взглядом комнату, его внимание привлекло что-то светящееся в мусорной корзине под раковиной. Выглядело это как скомканная белая ткань, покрытая… кровью. Очень большим количеством крови.
Встревоженный, он вытряхнул содержимое корзины в раковину и тут же понял свою ошибку. В ней лежала смятая белая шапочка, испачканная грязью.
Не кровь, с облегчением подумал он. Под ультрафиолетом было трудно различить цвет.
Но, разглядывая шапочку, он заметил нечто блестящее — крошечное волокно на резине. Оно было настолько маленьким, что, не светись оно в ультрафиолете, Лэнгдон бы никогда его не увидел.
Этого не может быть…
Он осторожно подцепил предмет и поднёс к свету. Сомнений не было, но Лэнгдон не мог понять, что он делает здесь.
Это совершенно необъяснимо.
И вдруг его охватил внезапный страх. Разве что…
На своих лекциях о символизме Лэнгдон часто цитировал поговорку: Смена точки зрения часто открывает скрытую истину. Во многом именно эта идея определила его карьеру. Его способность смотреть на загадку под неожиданным углом не раз позволяла ему разглядеть то, что упускали другие.
Теперь же, рассматривая крошечный предмет между пальцами, он боялся, что как
