Тайна из тайн - Дэн Браун
— Взгляни на этот переулок, — сказал Лэнгдон, обводя рукой пространство вокруг. — Помнишь, я рассказывал тебе о записке, которую подсунули под дверь Саши сегодня утром? Сразу же после того, как я прочёл её, я выбежал в этот самый переулок, но посыльный исчез. Невероятным образом. Он не мог просто раствориться в воздухе.
Она осмотрела переулок. Действительно, спрятаться здесь негде.
— И тут я понял, — продолжил Лэнгдон, — ответ был очевиден. Тот, кто оставил записку…не убежал. Он просто спрятался в очень удобном месте.
Кэтрин огляделась в замешательстве: —Где?
— Вот там, — Лэнгдон указал направление.
Взгляд Кэтрин проследовал за вытянутым пальцем Лэнгдона — он указывал на окна фасада здания прямо над квартирой Саши. Все верхние окна были заблокированы тяжёлыми деревянными ставнями.
— Квартира наверху, — пояснил Лэнгдон. — Гесснер говорил, что хозяйка владеет обеими квартирами и раньше жила там, ухаживая за больной матерью. Сейчас Саша использует нижнюю, а верхняя… пустует.
Кэтрин разглядывала закрытые ставнями окна пустующей квартиры и представила, как кто-то — вероятно, Дмитрий — подсовывает записку под дверь Саше и затем тихонько поднимается по лестнице, пока Лэнгдон тщетно обыскивает улицу.Вполне возможно…
Лэнгдон подошёл к входной двери здания — массивной деревянной, с диагональными рейками и защитной решёткой. Достав из кармана брелок
"Безумный котенок", он отпер дверь и ввёл Кэтрин в мрачный холл.
Несмотря на непримечательный вход, было видно, что Саша обустроила здесь свой дом. Её дверь находилась сразу справа, украшенная горшками с растениями, венком из глицинии и приветственным ковриком: ПРОТРИТЕ ЛАПЫ.
На задней стене холла располагалась небольшая кладовка, забитая старыми картонными коробками до самого потолка. К удивлению Кэтрин, Лэнгдон направился прямиком туда, остановившись в паре сантиметров от завала коробок, почти касаясь их грудью. Он задумчиво посмотрел наверх, будто изучая устройство ниши, одобрительно кивнул и подозвал её.
Когда Кэтрин подошла, Лэнгдон шагнул вправо и буквально растворился в настолько незаметном проходе, что его нельзя было разглядеть за стеной коробок и ниши. Удивлённая, она последовала за ним, протиснувшись в узкое пространство, повернула налево за стопкой коробок, затем снова налево и оказалась рядом с Лэнгдоном. В слабом свете, просачивающемся сквозь щели, она увидела, что они стоят у основания узкой лестницы, уходящей в темноту.
Это вовсе не кладовка, осенило её. Это лестничная площадка.
— Сначала я не заметил, что в этом холле нет лестницы на второй этаж. Затем я понял, что она должна быть, и раз отдельного входа нет, значит, попасть в обе квартиры можно через этот холл.Вот почему кто-то мог бесследно исчезнуть сразу после того, как просунул записку под дверь Саши.
Кэтрин кивнула. "Спрятавшись в паре шагов. Очень ловко".
"Да, а после того как я помчался к Петршинской башне, он просто вышел из укрытия, зашёл в квартиру Саши и либо убедил её подняться наверх, либо каким-то образом вывел из строя. Так или иначе, он оставил её наверху, чтобы она не видела, как он убивает Харриса".
Просто и чисто. Кэтрин кивнула. "А когда в посольстве обнаружили тело Харриса, Саши уже не было, и они логично предположили, что она скрылась с места преступления".
"Вот именно".
"Так как ты собираешься попасть в квартиру?" — спросила она, всматриваясь в лестницу.
"Постучу в дверь и надеюсь, что Саша меня услышит".
"И это твой план?" — возмутилась Кэтрин. "А если она под наркотиками и не слышит тебя? Или её связали, и она не может подойти к двери?"
Лэнгдон нахмурился. "Тогда у меня есть план Б".
Когда Лэнгдон начал подниматься по тёмной лестнице, он щёлкнул выключателем внизу, но ничего не произошло.
Кэтрин показала на потолочный плафон, который был пуст. "Нет лампочки".
Она уже собиралась предложить Лэнгдону зайти в квартиру Саши и поискать фонарик, но он уже двигался вперёд, в темноту, несомненно, стремясь выбраться из тесного коридора.
Темнота нравилась Кэтрин так же, как Лэнгдону — замкнутые пространства, но она заставила себя последовать за ним. Крепко держась за шаткие перила, она поднялась наверх и осторожно протянула руку, чтобы найти Лэнгдона на маленькой площадке. Он стоял перед единственной дверью в почти полной темноте.
"Саша?!" — крикнул он, стуча. "Эй?!" Тишина.
Он постучал сильнее. "Саша? Это Роберт Лэнгдон! Ты в порядке?" Всё так же тихо.
Лэнгдон попробовал открыть дверь. Заперто.
Постучав ещё несколько раз, он прижал ухо к двери и продержал так десять секунд. Наконец, он отступил и покачал головой. "Там полная тишина. Надеюсь, с ней всё в порядке".
"Какой там план Б?" — спросила Кэтрин в темноте. "Найти лом или молоток?"
"Может быть вариант проще", — задумался Лэнгдон. "Гесснер владела обеими квартирами и раньше жила над больной матерью…" Он, казалось, изучал ручку двери в темноте.
Кэтрин прищурилась, пытаясь разглядеть его действия. "Ты пытаешься вскрыть замок?"
"Не совсем", — ответил он. Он продолжал возиться, и вдруг она услышала щелчок цилиндра. Лэнгдон поднял ручку и слегка толкнул дверь. Та распахнулась.
Кэтрин уставилась на него. "Что только что произошло?"
Лэнгдон показал ей брелок "Безумный котик". "Гесснер жила здесь, владела обеими квартирами, её мать была больна — зачем усложнять, если можно было сделать один ключ для обоих квартир? Так проще и удобнее".
Конечно, до Кэтрин дошло, и зачем менять замки, когда въехала Саша, ведь вторая квартира всё равно пустовала.
Дверь со скрипом открылась, и Лэнгдон с Кэтрин оказались перед абсолютной тьмой — что неудивительно, учитывая плотные ставни на окнах. Кэтрин потянулась внутрь дверного проёма, нащупала выключатель и щёлкнула им. Оба отшатнулись от неожиданности. Увиденная ими картина открывала чуждый мир.
Пустая квартира была залита жутковатым лиловым светом.
ГЛАВА 121
Голем смотрел на свое облепленное глиной лицо в зеркале, зная, что больше никогда его не увидит. Конец был близок, и, к счастью, это был именно тот конец, который он себе представлял.
Я — Голем. Мое время почти истекло.
Безопасно поднявшись в лабораторию Гесснер, он теперь находился на уровень ниже Крестообразного бастиона, в маленькой лабораторной уборной.
Умываясь у раковины, он разглядывал три грубо вырезанные на его лбу буквы на иврите. Они поблекли от пота и пыли, но могущественное древнее слово все еще звучало в нем.
Истина.
אמת
Голем всегда знал, что этот момент настанет.
Истина становится Смертью.
Как когда-то сделал раввин Иехуда Лива, чтобы убить своего глиняного монстра и освободить его от службы, Голем теперь прижал указательный палец к
